ivy | dark mafia romance

3

"I can't save us, my Atlantis, we fall.
We've built this town on shaky ground"

***

На простынях была кровь. Но Никколоза читала, что, если во время первого раза все будет хорошо, крови должно не быть. Ей было больно — он не был нежен и не пытался быть. Следовательно, неудивительно, что было большое количество крови.

К счастью Никклозу, как только Альберто закончил, он ушел. Даже не оглянувшись, посмотреть в порядке ли его жена. С чего бы ему это делать? Он был доволен своей работой. Он был горд и рад. Мысли об еще одном ребенке — желательно мальчике, наследнике — держали его в прекрасном настроении.

Но Никколоза не собиралась так легко сдаваться. Она обещала себе, что не родит ему ни одного ребенка. Ни одного! Не даст ему такой радости. В детстве она мечтала о семье: любящем муже и детях. Но это было в детстве, в то время, когда она смотрела на мир через розовые очки, не замечая всей подлости этой жизни.

Она все продумала до свадьбы. Положила таблетки в своей чемодан, который должен был отправиться в поместье дона. Никколоза хорошо спрятала их, чтобы горничные не нашли. И после того, как Альберто ушел, она прокралась в гардеробную и взяла таблетки. Она не собирается носить ребенка Альберто, не собирается давать жизнь ему.

Утром ее разбудила Луиза - одна из горничных в поместье. Альберто назначил ее тюремщицей Никколозы. Луиза должна была помочь ей умыться, одеться, причесаться. Потом она познакомилась со своим телохранителем. Он представился ей именем Алессио.

Алессио показался Никколозе более человечным, чем остальные работники Альберто. Он не стоял у нее над душой, как она ожидала. А, наоборот, давал ей личное пространство и не давил. И он, как позже она поняла, не рассказывал о каждом шаге жены дону. Это нравилось Никколозе. Ей нравилась иллюзия свободы.

Она завтракала в обществе детей дона, он сам уехал рано утром по делам, чем сильно осчастливил жену. Но никто не обращал на нее внимания. Был только один человек, который общался бы со своей мачехой. И это был Бенито. Но он был в школе.

Молчание в ее сторону, Никколозу совсем не волновало. Ей было лучше, когда никто не придирался и не критиковал ее. Разговор между Маттео и Иньяцио ее не касался, да и они бы не дали ей вмешаться. С Лючией не было терпения говорить. Молчать — единственное правильно решение.

В гостиную, в которой Барзини завтракали, вошел человек, чье присутствие, Никколоза желала меньше всего.

Данте собственной персоной. Этот мужчина, одетый в простые спортивные брюки и серую футболку, сильно облегающую его торс, заставлял ее кровь кипеть. Сейчас, когда он был одет в обычную одежду, она хорошо рассмотрела его. У него было несколько татуировок на ключицах, предплечьях и запястье. Последнее она почему-то не заметила на свадьбе. Его темные кудри были растрепанны. Но в неком смысле это придавало ему шарм.

Он поприветствовал всех и прошел за стол, сев прямо перед Никколозой. На мгновение он задержал взгляд карих глаз на ней, а потом повернулся к Лючие, которая сразу раскраснелась.

— Передай мне сковороду, Чиа. — его голос был ужасно низким и хриплым утром. Никколоза запомнила этот факт про себя.

Лючия сразу потянулась за сковородой, но вместо того, чтобы передать ее кузены, она сама поставила яичница на его тарелку. Данте благодарно улыбнулся, явно не замечая, что Лючия не ровно дышит в его сторону. Никколоза закатила глаза. Даже она, проведя один день в этом проклятом поместье, поняла чувства падчерицы.

Никколоза хотела спросить, что Данте делает тут. Хотелось бы ей выгнать его подальше, чтобы он не заставлял ее чувствовать себя так, как чувствует при нем. Но она не могла. Даже то, что она полноправная хозяйка в этом доме не делало ее членом семьи.

— Отец велел передать, что будет ждать тебя в офисе, Данте. — сказал Иньяцио. Его голос не пропускал ни одной нотки эмоций.

Данте кивнул, не сводя глаз с Никколозы. Она чувствовала себя не в своей тарелке. А еще ей было интересно, не боится ли он, так открыто смотреть на нее. В конце концов, она жена дона, хоть и нелюбимая. Честь жены он защитит охотно.

— Тогда увидимся там, кузен. — голос Маттео заставил Данте перевести взгляд.

Иньяцио и Маттео уже уходили, и Лючия встала, сказав, что ей надо к подруге. Так Никколоза и Данте остались одни. На губах мужчины появилась хищная улыбка.