Ты мой ребенок [перерождение]

55

Глава 54 Глава 54
В глазах Цинь Мойяня, расширившихся от шока, в глазах Лу Сие были терпение и мрак, но с агрессией, которая не могла вынести пренебрежения.

В тот момент, когда элегантная черная пантера уставилась на добычу, в ней слабо проявилась какая-то неконтролируемая свирепость.

Большая рука, которая была за головой Цинь Мойяна, очень умело контролировала его движения, делая невозможным его побег.

Скорость прикосновения губ к губам была быстрее и болезненнее, чем ожидалось, как будто они столкнулись друг с другом.

Цинь Мойан получил удар и тихонько фыркнул, а затем звук проглотил.

Лу Се Ё прижала его затылок одной рукой, а другую освободила, чтобы держать за талию.

Он обнял его так крепко, что казалось, он использовал всю свою силу.

Горячие губы сомкнулись с прохладными губами, острые зубы нежно прикусили маленькую губную бусину на гребне его губ, и прикосновение огня пронеслось по сомкнутым губам, превратив его розовые губы во влажную фуксию.

— Отпусти, — сказал он низким и хриплым голосом, соблазнительным тоном.

Как будто языка было недостаточно, он слегка повел ладонью по затылку и потер слегка шероховатым большим пальцем мягкую и чувствительную мочку уха.

Я не знаю, были ли это теплые кончики пальцев или снисходительный голос Лу Сие, Цинь Мойан без причины вздрогнул под его мощной атакой духа и силы.

Он хотел бороться, но было слишком поздно, и инициатива прочно удерживалась в ладони Лу Сие.

Молодой человек на противоположной стороне, между юношей и подростком, был настолько высок, что полностью обхватил себя руками, слегка наклонившись.

Даже в таком месте от его тела не пахнет табаком, алкоголем или духами, у Лу Сие только свой свежий и холодный запах, как у чистого родника.

Это самое интуитивное чувство, когда Цинь Мойан полностью захвачен.

В этот момент он внезапно закрыл и открыл глаза, и его глаза встретились с темными глазами Лу Сиеву.

Это был взгляд, которого он никогда раньше не видел. Он отличался от вкуса, который он пробовал. Он был яростным, жестоким, кровожадным, как зверь...

Но в нем была предельно сдержанная боль и терпеливость, как будто что-то вдавливалось в него . эти глаза.Через десятки тысяч лет он вот-вот лишится запрета и извергнется.

Это был взгляд, который мог почувствовать боль с первого взгляда, как огонь в небе, который обжег сердце Цинь Мойяна сильной болью, не оставив ничего после себя.

Лу Сино он нравится?

почему?

Но он целовал его, так сильно, так преданно.

Язык Цинь Мойяня онемел и болел, и вскоре изо рта пошёл легкий запах ржавчины.

Движения Лу Сие также остановились, а затем стали мягкими.

Он неохотно закончил поцелуй, его губы чуть приоткрылись, и он быстро опустил голову и легонько поцеловал его в губы.

«Теперь ты в это веришь?» Он посмотрел на него и тихо спросил.

Шок в глазах Цинь Мойана еще не рассеялся.Вишневые губы ранней весной словно превратились в алые розы в середине лета, покрытые тонким слоем акварели, от которой захватывает дух.

Лу Сие снова опустил голову, на этот раз нежно целуя его в глаза.

Эти глаза были ошеломлены и быстро закрылись, как молодая птица, чистая и душераздирающая.

Маленькие поцелуи легли на тонкие веки, а затем снова опустились на губы.

Он лизал и сосал мягко, словно был сделан из снега, и он растаял с небольшой силой, лелея и любя.

Цинь Мойан был потрясен сокровищем поцелуя.Он не мог не поднять ресницы.Он увидел, что человек, который его целовал, закрыл глаза, а густые ресницы покрыли веки, скрывая цвет его глаз.

«Ты мне нравишься», — пробормотал он, называя свое имя, эмоции в его голосе были такими же сильными, как ночь без звезд и луны, и было легкое отчаяние: «Цин Мойан.»

Цинь Мойан, Цинь Мойан, Цинь Мойан. ..

Я не знаю, сколько раз я звал его во сне, и я не знаю, сколько раз я звал его в воздух, когда был слаб и не хотел... Это имя давно выгравировано в его костях и крови.

Он крепко держал его в своих руках, и человек в его руках не мог дышать.

Мягкость и сила — все в нем, и он дает это ему.

Цинь Мойан некоторое время был в трансе в оцепенении от поцелуя, словно сгусток огня, сгоревший с его макушки, он весь был обожжен поцелуем.

«Лу Сие», — он оттолкнул его, пытаясь отступить, только чтобы понять, что он прислонился к подоконнику, не в силах отступить.

Огромное колесо обозрения все еще медленно вращается за его спиной, вверх смотрит темно-синее ночное небо, несколько неприметных звезд, а вниз смотрит длинная улица с мигающими огнями, как будто они поцеловались в справедливой и праведной манере.

— Лу Сие, — снова позвал он, его щеки горели, а глаза немного неловко отводили взгляд.

Лу Сие все еще был погружен в собственные эмоции, его глаза как будто были покрыты пеленой, он смотрел на него растерянно и озадаченно, как будто не понимая, почему он должен остановиться,

после минутного молчания он пришел в себя. снова возьми его за руку, но не позволяй ему больше держаться так близко к себе.

Рот Цинь Мойяна был укушен очень маленькой трещиной.Он посмотрел на него сверху вниз и потер мягкие губы кончиками пальцев.

Немного огорчен и раздражен, но очень хочется снова поцеловать или лизнуть.

Затягивает в общем.

Цинь Мойан слегка повернул голову.

На лице мальчика был тонкий слой пудры, и пара глаз, которые обычно были слегка холодными, стали влажными и влажными, а кончики глаз покраснели.

Его губы были плотно сжаты, а ресницы мягко трепетали, опускаясь, как крылья бабочки.

В этих глазах была тонкая похоть, но больше шока и недоверия.

Лу Сие посмотрел на него с жалостью в сердце, но был ужасно доволен.

Розовый цвет на холодной белой коже, огненно-красные губы, словно розы, и похотливый красный цвет в уголках глаз...

Все из-за него.

Из-за Лу Сие.

Может быть, он тоже немного любит его?

«Разве это не нормально?» сказал он с мягким голосом и легкой улыбкой: «Ты мне нравишься, я не могу не быть эмоциональным

» . - сказал он Улыбка в словах стала сильнее, с долей узости и озорства: "Я могу целовать тебя двадцать четыре часа в сутки, чтобы доказать тебе это".

"Почему ты не сказал этого раньше? А?" глаза были устремлены на его лицо, как щетка, почесывая щеки.

Цинь Мойан отвернулся, и пудра на его лице стала немного более интенсивной, он прикусил губу, как будто был немного зол и немного ошеломлен.

Он действительно немного запутался в ситуации сейчас, потому что то, что произошло на самом деле, совершенно отличается от того, что он себе представлял в уме.

Два дня назад Лу Сие сразу же нашел кого-то другого, потому что восстановил свою личность.

И в прошлой жизни он также лично сказал ему, что причина, по которой другие могут, но он не может быть с ним, заключается в том, что он третий молодой хозяин семьи Цинь, и его нелегко выбросить, когда он использованный.

Но почему сейчас все совсем по-другому?

Кажется, он ему действительно нравится, даже до такой степени, что его вообще не волнует его личность?

Скрытую боль в его глазах, когда он целовал себя, нельзя было обмануть, потому что это было совершенно не так, как в шоу.

Он чувствовал, что его тоже пронзает боль, дискомфорт и беспорядок.

Эмоции в его мозгу хаотичны и сложны, и чем больше он пытается разобраться в них, тем более хаотичными они становятся.Цин Мойан слегка хмурится и решает сначала подавить их.

«Мне нужно подумать об этом, — сказал он, подняв глаза, чтобы посмотреть на Лу Сие. В конце концов, сегодня он поднял этот вопрос сам, поэтому не может винить других: — Дайте мне немного времени подумать об этом. Лу Сие ничего не сказал

, просто взял его за руку, сел на диван и снова притянул к себе.

Очевидно, это должно быть очень удовлетворено.По сравнению с отчаянием предыдущих двух дней, сегодня все так же прекрасно, как сон.

Но дыра на дне сердца, которая десятилетиями была в убытке, становится все глубже и больше, как дикий зверь, пытающийся проглотить Цинь Мойяня одним глотком, не осталось даже косточки.

Он спокойно посмотрел на Цинь Мойяна, пара глубоких глаз феникса излучала луч жадности, который невозможно было скрыть.Это был

тусклый свет, который 20-летний мальчик не должен был иметь на боковых щеках Цинь Мойяна, отражая теплый нефрит. цвет.

Словно никогда еще он не был так сдержан, он слегка нахмурился, и его тело тоже было напряжено, он положил руки на колени и сжал их в кулаки.

Лу Сино посмотрел на него сверху вниз и не мог не наклониться, чтобы поцеловать его в макушку волос. Когда поцелуй закончился, он ясно почувствовал, как тело рядом с ним слегка дрожит, что заставило его сердце выстоять. Она продолжала дрожать.

«Хочешь пойти со мной домой сегодня вечером?» После минутного молчания Лу Сие вдруг сказал: «Я позволю тебе попробовать.»

«А?» Цинь Мойан подозрительно посмотрел на него, не понимая, что он имел в виду, спросил очень осторожно: «Что попробовать?»

«Разве ты не хочешь попробовать мальчиков в Хуагонге?» Лу Сие посмотрел на него и немного улыбнулся: «Почему бы тебе не попробовать меня?»

Цинь Моянь: «... «

После такого метания он давно забыл, что говорил раньше.

Я не знаю, почему этот человек так ясно это помнит.

Увидев, что он не говорит, Лу Сие снова надавил на него, его голос был низким и двусмысленным: «Я немного лучше, чем мальчики снаружи, верно? Здесь чисто и бесплатно, как ты думаешь?»

Цинь Мойан не хотел показывать свою робость перед ним, поэтому он продолжал напрягаться, но, в конце концов, не смог сдержаться и был удивлен им.

Улыбка расцвела на его лице, как цветок ранней весной, Лу Сие посмотрел на мгновение, а затем сел прямо с улыбкой.

Он наклонился к дивану, слегка наклонил голову и посмотрел на колесо обозрения снаружи: «Когда я вошел, ты смотрел на колесо обозрения?»

Цинь Мойан был ошеломлен, но он не ожидал, что даже заметит это . , поэтому он кивнул: «Хорошо.»

«Хочешь сесть?» — спросил Лу Сино.

На самом деле, я даже не могу думать об этом конкретно.

Он не был на детской площадке с детства, когда он был ребенком, он, естественно, завидовал игре других детей, но он понимал ситуацию в своем собственном доме, поэтому даже не думал об этом.

Позже, вернувшись в дом Цинь, его брат пожалел его, поэтому он сказал, что снова возьмет его поиграть на детской площадке, а также отведет съесть всю вкусную еду.

Он понимает, что ему хотят дать компенсацию, и ему не обязательно эти вещи нужны, но сама по себе компенсация также является своего рода заживлением травмы его семьи.

Так что это стало своего рода соглашением между ним и его братом.

Просто что-то случилось с Цинь Мояном, прежде чем это удалось сделать.

Возможно, из-за несчастного случая с Цинь Мояном это соглашение стало жалким, но это заставило его немного побеспокоиться.

«Нет, — сказал он, — только что договорился с моим братом, чтобы мы сели вместе, —

Лу Сино взглянул на него, зная, что Цзян Ин определенно не возьмет его с собой играть.

«Давай пойдем вместе в следующий раз», сказал он, как обещание: «Я никогда раньше не садился.»

«А?» Цинь Мойан посмотрел на него с выражением недоверия.

«Когда я был маленьким, мои родители были заняты своей карьерой, и никто не брал меня туда, — улыбнулась ему Лу Сие.

Он снова спросил: «Как вы думаете, это похоже на глаз?»

Цинь Мойан наклонил голову, на мгновение посмотрел на него и сказал: «Это не похоже на это.»

«Похоже, — настаивал Лу Сие, — он записал все сцены нашего поцелуя только что»

. поцеловал тебя?» Цинь Мойан был смущен, но несколько забавно сказал: «Очевидно, что ты грызешь сам по себе»

. сказал: «Как это можно не называть поеданием? Молодой господин Цинь имеет богатый опыт, и ты не можешь меня научить?»

Его глаза постепенно сошлись на губах Цинь Мойяня, и он не мог не облизать уголок рта.

Еще хочется целоваться.

Поцелуй Цинь Мойяна сильно отличается от его слегка холодного вида, он нежный и сладкий, и людям легко им предаваться.

Но рот Цинь Мойяня был обижен...

Он подавил неконтролируемые мысли в своем сердце и продолжил:

«Если бы кто-то сейчас посмотрел на дверь, мы должны были бы целоваться, как если бы мы стояли в центре колеса обозрения. Таким образом «Разве это не эквивалент совместного катания на колесе обозрения?»

Цинь Мойан на мгновение посмотрел на него, чувствуя, что иногда Лу Сие была очень зрелой, а иногда очень наивной.

Уголки рта Лу Сие были слегка приподняты, и на ней была счастливая улыбка.

Взгляд, который он смотрел на Цинь Мойяна, уже не был таким агрессивным, а стал глубоким и теплым, как будто в нем было скрыто бесконечное количество симпатий, и время от времени он отпускал немного, чтобы сбить людей с толку.

Плечи Цинь Мойана очень худые, его глаза не такие холодные, лоб немного неряшлив, но выглядит он моложе.

Это самое прекрасное существование в этом мире.

«Цинь Мойан, — медленно сказал он, — я могу дать вам время.»

«Спасибо.» Цинь Мойан всегда казался очень вежливым, когда говорил эти два слова.

«Я могу дать вам время, — продолжил Лу Сие, — и я могу дать вам все, что у меня есть».

Красивые глаза Цинь Мойяна поднялись, и Лу Сие продолжил: «включая меня.»

Он ни о чем не спрашивал Цинь Мойяня, пока тот был готов идти к нему, не имело значения, был ли он медленным.