Весело и незаметно пробежал целый месяц. Вокруг было столько нового, что Гуля не знала, на что раньше смотреть, за что раньше браться.
Приближалось время отъезда.
Гуле не хватало дня, ей хотелось доделать до отъезда тысячу дел – собрать коллекцию камней Артека для краеведческого музея, научиться у Барасби ещё нескольким особенно трудным приёмам верховой езды и сдать нормы на значок БГТО.
Уже почти всё было сдано – и плавание, и гребля, – оставалось самое трудное для Гули: стрельба и метание гранаты.
А стрелки на её часиках, не считаясь ни с чем, бежали теперь как-то особенно быстро…
Жаль было расставаться с Артеком, с новыми друзьями. А вдобавок у Гули появился четвероногий питомец, которого она очень полюбила, – лисёнок. Звали лисёнка Рыжик.
Это был хорошенький маленький хищник. Рыжая шёрстка его была до того густой и мягкой, что хотелось без конца гладить её. Кончик длинного пушистого хвоста Рыжика был совсем белый. Белой была и грудь лисёнка, похожая на белую манишку. А глаза лисёнка – узкие, блестящие – смотрели так лукаво, словно он задумал какую-то проделку, о которой никто-никто не должен был знать, – недаром он так хитро улыбался.
Когда Гуля принесла ему в первый раз на обед куриные косточки, Рыжик завизжал, залаял, затявкал от нетерпения. И не успела Гуля высыпать их перед Рыжиком, как он с остервенением кинулся на еду и принялся быстро-быстро закапывать косточки в землю.
– Думаешь, отниму? – спросила Гуля и засмеялась. – Ишь, какой жадный! Ну погоди, я тебя от жадности отучу.
Она стала каждый день бегать к Рыжику, кормить его, не позволяя ему закапывать еду в землю. Рыжик визжал, тявкал, метался по клетке, но мало-помалу начал слушаться. Скоро он даже так привязался к своей воспитательнице, что жалобно тявкал и скулил, когда она уходила. Гуля гладила Рыжика по спине и по белой грудке и говорила ему:
– Не плачь, Рыжик, я ненадолго ухожу, а скоро нам придётся с тобой навсегда распрощаться – я далеко уеду, к маме, домой!
Но вот когда артековцы стали уже готовиться к своему последнему, прощальному костру и к разъезду по домам, до них долетела необычайная весть: весь Нижний лагерь – все двести пионеров вместе со своими вожатыми – приглашается в Москву, в Кремль!
