Рождённый в темноте

Проницательность

Лондон
Пустой экран смотрит на меня в ответ, призывая нажать кнопку воспроизведения.

Я ловлю свое отражение в затемненном широкоэкранном экране и отворачиваюсь в сторону,рассматривая свои ноги,или  то, как юбка длиной до колен облегает мои бедра.

В моей голове мелькает мысль — одна секунда любопытства по поводу того, как Грейсон воспринимает меня, — затем она благополучно гаснет, когда я поворачиваюсь лицом к телевизору и нажимаю кнопку, чтобы воспроизвести диск.

Изображение ржавой металлической комнаты оживает. Низкий гул жужжит у меня в ушах. Я увеличиваю громкость, затем останавливаюсь, когда кто-то входит в поле зрения. Высокий мужчина с большим животом и в растрепанном сером костюме.Его галстук стянут с шеи, как будто он дергал его.

Его грязные светлые волосы в беспорядке, как будто они подверглись такому же жестокому обращению, как и его галстук. Он измучен, обыскивая тускло освещенную комнату. Его руки ощупывают потускневшие стены, неустанно ища, в то время как с его губ срывается череда приглушенных проклятий.

Затаив дыхание, я наблюдаю, как он обходит каждый дюйм комнаты, и когда он падает на колени, хватаясь за волосы, вот тогда я это вижу.

Сверху, просто выглядывая на экран, спускаются кабели. Толстые черные кабели. На конце каждого - наручники. Одна большая упряжь покоится среди свисающих кандалов.
Я лезу в карман и вытаскиваю нитку. Я затягиваю нитку вокруг указательного пальца, наблюдая за тем,что происходит на экране. По комнате разносится искаженный голос.
“Брэндон Харви. У вас есть шанс освободиться из тюрьмы, которую вы сами создали. Вы виновны в расчленении детей. Хотя вы победили систему и являетесь свободным человеком в глазах закона, пришло время заплатить за ваши грехи. Глаза правосудия не слепы”.
“Пошел ты!” - кричит мужчина.
“Сдавайтесь! Наденьте наручники на ваши запястья и лодыжки.”
Мужчина выбегает из комнаты, и когда он выкрикивает непристойности, в динамиках раздается громкий шум. Одна за другой панели вдоль стен переворачиваются. Появляются лица детей — маленьких детей — в эффекте домино, который охватывает комнату.

О, Боже. Я отшатываюсь назад, неловко нахожу свое место, мои ноги не выдерживают моего веса.
“Лица ваших жертв будут вам напоминанием”, - говорит голос. “Это твой единственный шанс искупить свою вину. Выбирай. Искупление или смерть.”
Я пытаюсь представить человека в моем офисе, который был всего несколько часов назад, как скрытого человека за камерой. Мужчина, которого я осматривала на прошлой неделе, похоже, не питает садистских наклонностей, но доказательства передо мной неоспоримы.