После банкротства мне удалось соблазнить бога-мужчину

57

Глава 55
У Сунь Сяоцюаня была головная боль, прежде чем он проснулся от похмелья, и когда он вышел из отеля, его ударила самая сильная волна холода этой зимой, и он невольно чихнул. Се Син взглянул на него и бросил багаж в багажник, и холодный воздух сгустился

в белый туман, когда он сказал: «Я поведу».

Он подошёл, чтобы сесть в машину и снять пальто. Он бросил его на заднее сиденье, затем отхлебнул сигарету, отхлебнул её между влажными губами и слегка приподнял подбородок к себе: «Зажигай»

. костюм, аккуратные волосы и слегка приподнятый подбородок.Внешность его глаз слегка сузилась, он не мог сказать, что не так.

Чувство, которое он дал ему сегодня, было очень похоже на обычное ощущение того, что он дурак, но это было не то же самое.

Кажется, что невидимое чувство угнетения сильнее, чем обычно, что затрудняет сопротивление его просьбе.

Сунь Сяоцюань не мог не думать о гадостях, которые он говорил, когда был в галстуке.Некоторое время он чувствовал себя работником сферы услуг, которого теснят тысячи людей.Он не мог не у него есть чувство классового антагонизма.Неохотно, он зажег для него огонь.

«Что ты делаешь? Ты делаешь вонючее лицо, когда разжигаешь огонь», — сказал Се Син с облачком дыма изо рта и поднял брови, чтобы намеренно досадить ему: «Разве это не очень грубо, когда ты пил? прошлой ночью? У тебя сегодня не болит голова, если у тебя есть способности, я никогда не позволю тебе загореться

за рулем, — говоря, он постучал по рулю своими тонкими пальцами.

«Я этого не делал», — Сунь Сяоцюань пришел в себя, наблюдая за Се Сином, сидящим на водительском сиденье в костюме и кожаных туфлях. был просто ярким водителем. По-детски удовлетворенный: «Пожалуйста, большой водитель».

Он намеренно удлинил тон, заставив Се Син фыркнуть: «Не езди с тобой, не будь таким вонючим».

«Не надо, я Я натурал.» Сунь Сяоцюань был потрясен.

«Ну, — улыбнулась Се Син, — ты такая прямолинейная».

Выехали рано, на небе висел тонкий слой тумана, восток был красный, а солнце еще не взошло, и холодная волна нахлынула на тела людей.

Сунь Сяоцюань получил ножевое ранение и едва не убил его одним движением. Он достал свой мобильный телефон и сказал: «Сестра Ду сказала, что завтра пойдет в компанию, чтобы получить сценарий, и у нее есть еще несколько рекомендаций, о которых нужно поговорить. « Ну что же, — Се Син, закусывает сигарету и заводит машину: — Устраивайся, завтра конец, я просто

пойду к тебе домой, я давно не видел второго старика». Мужчина Сунь Сяоцюань сморщил

лицо и угрюмо пробормотал: «Увы, ты, как только я уеду, моей матери придется говорить обо мне несколько дней».

Ты все еще винишь меня за то, что я это сказал?»

Сунь Сяоцюань замолчал, он сказал это. Я не могу сказать, кто виноват, во всяком случае, его мать убивает его сейчас.

После того, как предыдущая сестра бросила Сунь Сяоцюаня, самым захватывающим моментом были его семь теток и восемь теток.

Каждый из них взял ресурсы в свои руки, и они говорили об этом повсюду, пытаясь сделать так, чтобы их карьера свахи расцвела и принесла плоды здесь, в Сунь Сяоцюане.

Одна из тетушек, у которых были хорошие отношения с его родителями, познакомила его с девушкой, которая, как говорили, была хорошенькой.

Они некоторое время болтали в Интернете, и у обоих сложилось хорошее впечатление друг о друге.Посмотрев фотографии друг друга, обе стороны, наконец, решили назначить встречу.

Поскольку фотографии, которые он отправил другой стороне, были обработаны для красоты, а высота была смешана с некоторой влажностью, в день встречи Сунь Сяоцюань намеренно оделся и выбрал пару внутренних туфель, увеличивающих рост, для ношения на ногах. .

Сунь Сяоцюань первым пошел в ресторан и сидел там взволнованный и напуганный, опасаясь, что другая сторона будет им недовольна.

Однако в тот момент, когда он увидел другую сторону, он понял, что его маленькие уловки ничто по сравнению с другой стороной.

У другой стороны гораздо больше воды, чем у него.

На фото у стройной девушки, которая может набрать семь или восемь баллов, талия толще, чем у Сунь Сяоцюань, она снимает солнцезащитные очки, а глаза на две трети меньше, чем на фото.

В это время Сунь Сяоцюань хотел ускользнуть.

Но подумав, что у тетушки, которую он представил, были хорошие отношения с его родителями, из вежливости он сдержался.

Почему бы тебе просто не поесть? Сунь Сяоцюань вышел из-под контроля.

Они оба ели, и девушка, казалось, не заметила, что Сунь Сяоцюань был в плохом настроении, и с большим энтузиазмом сменила тему.

Они немного поболтали, и девушка вдруг задала Сунь Сяоцюань извечную проблему: «Если однажды мы с мамой вместе упадем в воду, кого вы спасете в первую очередь?

» такой вопрос? Конечно, он спас свою мать, старшая сестра, ты кто?

Но, учитывая представление тети, Сунь Сяоцюань очень трусливо изменила эвфемизм: «Конечно, я спасу тебя первой.»

Девушка счастливо улыбнулась, и Сунь Сяоцюань воспользовалась возможностью загладить нож, выразив свое недовольство тем, что другая фото с вечеринки получились слишком водянистыми: «Ведь ты спас, вода в пруду наполовину полна, а моей маме ничего не угрожает, да?»

Девушка тут же вылила стакан воды на голову Сунь Сяоцюань, и потом ушел в гневе.

Но настоящий большой шаг еще впереди.

После того, как девушка вернулась, она позвонила представителю и сказала, что не презирает такого нелояльного и неблагородного человека, как Сунь Сяоцюань.

Просто встретившись впервые, он пожертвовал бы своей матерью ради женщины.

Когда Сунь Сяоцюань пришел домой и был выбит своей матерью метлой, он узнал об этом.

Мать Сунь была рассержена тем, что Сунь Сяоцюань была такой непослушной, и еще больше она была рассержена тем, что Сунь Сяоцюань не женился на девушке с таким позитивным взглядом дома.

Сунь Сяоцюань был очень зол и не мог сказать, и когда он пожаловался Се Сину, он не смеялся над Се Син до смерти.

Он не понимал.В прошлом он и Се Син были двумя холостяками вместе, и его мать жалела Се Сина, но, к счастью, в то время не было никакого вреда, если не было сравнения.

Но теперь Се Син вышел из холостяка, его мать не только не любит его, одинокая собака каждый день ест собачий корм, но и убивает его.

Ю Ци смотрел интервью Юн Мо и был горд и горд, как будто Юн Мо был ее зятем.

Напротив, он не любил его, и никто не хотел его.

Сунь Сяоцюань совершенно не был убежден в этом: почему холостяка в прошлом называли холостым аристократом, а настала его очередь стать холостяком?

Сунь Сяоцюань был очень расстроен. Подняв голову, он обнаружил, что машина едет не в том направлении: «Куда это едет?»

«Езжай в старый город». попал в пальцы, держащие руль, была куча копоти.

«Что ты там делаешь?» — спросил Сунь Сяоцюань в замешательстве.

«Иди купи жареные палочки из теста и соевый творог у Ли Эрцзя и по дороге отвези тебя домой»

«Почему ты вдруг захотел это съесть?»

«Не то чтобы я хочу это есть, это кто-то любит это. Се Син посмотрела на Лу и улыбнулась. Один звук.

Сунь Сяоцюань теперь больше всего раздражает проявлять нежность перед ним, поэтому он перестал спрашивать, когда услышал слова, и просто вытащил сигарету между пальцами Се Сина: «Ты так много куришь ранним утром, ты взял сигарету? неправильное лекарство?

» Сунь Сяоцюань положил его вниз в их доме, а затем поехал прямо в старый магазин «Лиэр».

"Li'er" - ресторан для завтраков, ничего особенного, в основном жареные палочки из теста, соевое молоко, мозги из тофу, различные каши, гарниры, плюс булочки на пару...

Он принадлежит к той категории, которую любят покровительствовать пожилые люди и офисные работники. , Это дешево, просто и экономит время.

Это недалеко от второго старого магазина и старого дома семьи Юнь.

Выйдите из ворот старого дома, пройдите по небольшой дороге, заросшей кленами, сверните на главную дорогу и пройдите примерно остановку, чтобы добраться до автовокзала старомодного жилого района. перед автовокзалом.

Юнфэй любит жареные палочки из теста Ли Эр и соевый творог, а также фейерверк.

Хотя завтрак дома богаче и полезнее, он не может помешать ему время от времени выходить куда-нибудь, чтобы удовлетворить свою тягу.Иногда домашние слуги приходят утром, чтобы купить пакет и пойти домой.

Когда он и Юн Мо не уезжали, они часто сопровождали Юнфэя на утреннюю зарядку, а потом приходили с ним поужинать.

Се Син припарковала машину на обочине дороги, посмотрела на вывеску магазина, запятнанную годами, и не могла не думать о многих вещах из прошлого.

В то время семья сидела вместе, чтобы поесть, что бы ни думал Юн Мо, его родители, казалось, поддерживали его и уважали.

Даже когда они молоды и невежественны, они могут терпеливо слушать тех, кто говорит ни легко, ни тяжело, будь то вверх или вниз.

Дядя Юн, он был таким нежным и элегантным и так сильно любил Юн Мо...

Шрамы на теле Юн Мо вспыхнули перед его глазами, и он, наконец, не мог не вздохнуть.

Зачем тебе сдаваться?

Солнце взошло, прохладный белый свет проникает сквозь туман, и температуры почти нет.

Он надел шляпу и маску, накинул на себя пальто, но все равно привлекал внимание посетителей.

«Извините, добавьте ложку острой пищи к одному из мозгов из тофу, кориандра и ложку соленых огурцов, оставьте их в покое, спасибо»,

— раньше это был любимый способ Юнфея, и он не знал, что так и будет . помню это так ясно..

Зная, что эти вещи бесполезны, он аккуратно поставил упаковочную коробку в машину и снова завел машину.

На столе стоял завтрак, но никто не шевелился.

В гостиной никого не было, только дядя Чен стоял перед полузакрытой дверью кабинета, глубоко нахмурившись.

Се Син приложил палец к губам, не давая дяде Чену издать ни звука.

Он подошел, передал вещи в руки дяди Чена, а затем тихо встал перед дверью, слегка нахмурившись.

Ссора в кабинете выходила с перерывами, но содержание ссоры отчетливо не было слышно.

Се Син слегка поколебавшись, взялся за ручку двери.

Только когда из комнаты донесся звук трескающегося фарфора и хриплое «встань на колени», голос был очень зол, из-за чего Се Синмин почувствовала себя знакомой, но незнакомой.

Он больше не колебался, его пальцы сжались на дверной ручке, разрывая небольшую щель.

Юн Фэй сидел в инвалидном кресле, осколки фарфора разбивались под его ногами, а пролитый чай окрашивал ковер в темный цвет.

Юн Мо стоял перед отцом и не вставал на колени.

Увидев, как Се Син толкнул дверь, его лицо стало холодным: «Кто сказал тебе возвращаться, уходи!»

Се Син не остановился, он медленно подошел и встретился взглядом с Юнь Мо: «Ты не такой. У вас будет встреча в Зоне С?"

Юнь Мо поджал губы, а Се Син спокойно позвал дядю Юня, снял пальто и бросил его на подлокотник дивана.

Лицо Се Сина было слегка бледным, и даже его обычные розовые губы казались светло-серыми.

Изменения Юнфея были настолько велики, что он удивился.

Если бы он не увидел его в этом доме, то вряд ли осмелился бы узнать его.

На первый взгляд человек в возрасте шестидесяти лет выглядит как семидесятилетний, с седыми волосами, мелкими морщинками в уголках глаз и нездоровым серым цветом лица.

В начале у Вэнь Ран часто была улыбка и ясные глаза, но теперь он стал темно-желтым и мутным, покрытым кровяными наростами.

Вэнь Рана давно нет, а его глаза полны ненависти и жестокости.

Ненависть настолько ужасна, что может полностью изменить человека.

И с тех пор, как Се Син вошел в комнату, глаза Юнь Фэя не отрывались от него, и он холодно смотрел на него.

В его глазах изменения Се Сина были столь же значительными.

Он уже не тот нелепый и невежественный молодой человек, которым был шесть лет назад.

Даже молодой человек в интервью некоторое время назад был совсем другим.

Он был в костюме и кожаных туфлях, с прямой спиной, упорством и выдержкой между бровями и глазами, и смотрел на себя смело и спокойно, без тени паники.

Такая провинция Се также несколько незнакома Юн Мо.

Рядом с ним он всегда был более ребячливым, и редко можно было выглядеть таким торжественным.

Сердце Юн Мо было похоже на кусок свинца, и он не мог дышать.

Он понимает своего отца лучше, чем кто-либо другой, и не может позволить ему уйти от Се Сина, поэтому он сделает все возможное, чтобы Се Син ушел сам.

Его кадык закатился, а голос был холоден как лед, с долей раздражения: «Возвращайся в свою комнату напротив.»

Он почти никогда не разговаривал с Се Син в таком тоне, как бы он ни был зол, он был никогда не скучно.

Се Син посмотрела на него, подошла к месту очень близко к нему и остановилась, и они встретились взглядами.

Юнь Мо отчетливо чувствовал запах табака, исходящий от тела Се Син, и знал, что не может нервничать или бояться.

Он просто хочет вытащить его отсюда.

«Брат, — сказал Се Син, — ты сделал меня храбрым, я слушал, но теперь ты заставляешь меня отступить, какую

фразу я должен слушать?» «Я должен слушать каждую фразу, — сказал Юнь Мо, — что? Всегда слушай.»

Се Син ничего не ответила, но в следующий момент Юнь Мо застонал, пошатнулся и полуприсел на землю.

Костыли в руке Юнфея точно попали ему в ногу.

Звук, казалось, поразил сердце Се Сина, его глаза покраснели, и он смотрел, как тело Юнь Мо падает.

Когда он боялся войти в свой кабинет, он сказал ему, что ты должен быть немного смелее для меня.

Когда он весь в шрамах появился перед ним, он сказал ему: не бойся, не отступай, встань со мной.

Но когда над ними пронеслась буря, он снова позволил ему вернуться, желая запереть его в этом маленьком сейфе и сражаться в одиночку.

Се Син шагнула вперед и опустилась на колени рядом с Юнь Мо.

«Дядя Юн, — он поднял голову и посмотрел на Юнфэя, — я винил себя годами, и не было и дня, чтобы я не сожалел об этом. Я ненавижу себя за то, что совершил ошибку в первую очередь

» . Однажды кто-то сказал мне, что это не моя вина, я просто сделал несколько снимков, потому что мне кто-то понравился, и виновата была моя семья, и они уже заплатили цену, —

он увидел Сян Юньмо, Юн Мо тоже смотрел на него, он протянул руку, схватил руку Юн Мо и вставил свои пальцы между пальцами, как ему хотелось.

Рука была не такой теплой и сухой, как раньше, а липкой и холодной.

Он спросил Юнфэя: «Если я не ошибаюсь, то почему он ошибается?» Юнфэй

был так зол, что дрожал: «Ты можешь говорить такие вещи, у тебя нет ни малейшего чувства стыда».

чувство стыда.Убитый горем, он крепко сжал руку Юн Мо, затем вытащил свою руку, положил обе руки на землю, опустил голову и почтительно поклонился Юн Фэю три раза.

"Семья Се сожалеет о семье Юнь. Я никогда этого не отрицал. Ущерб уже нанесен. Я могу только сделать все возможное, чтобы восполнить его в будущем

" !" Юнь Фэй стиснул зубы в ответ, но костыль в его руке обрушился на Юн Мо. «Я не ударю

тебя, я не дам тебе шанса искупить свои грехи, — жестоко сказал он, ударяя, — я только ударил его».

холодный свет, и скрежет зубов Юн Фэя был слышен в его ушах. Голос был сухим и хриплым, с ненавистью, похожей на яд, и впился

в его уши, как ядовитая змея: «Знаешь ли ты, во что превратилась наша семья из-за тебя?» . Син не мог выйти, поэтому он подбежал и заблокировал Юн Мо своим телом.





Его ударили палкой по спине, и всего от одного удара она почти пронзила кость.

Юн Фэй задохнулся и остановился: "Ты знаешь, как умерла мать Юн Мо? Это ты убил его. Почему ты до сих пор держишься с ним? Почему ты такой дешевый?"

Он не понимал вторая половина предложения, потому что Юн Мо протянул руку и закрыл уши.

Краем глаза он мог видеть, что костыль сильно стучал по руке Юн Мо, но Юн Мо стиснул зубы и не отпускал.

«Папа!» Он мог слабо слышать рев Юнь Мо: «Может быть, моя мать тоже стала инструментом для твоей мести?» В этом

хаосе Се Шэн схватил запястье Юнь Мо и убрал руку от его уха.

Он посмотрел на Юн Мо и тихо сказал: «Брат, я понимаю, я знаю, что тетя ушла.»

Он заплакал, и горячие слезы потекли одна за другой. Глаза феникса быстро стали влажными. Се Син захныкал

, и прежде чем Юнь Мо спросил, он сказал: "Я знал, когда ты вернулся полный ран. Если тетушка была здесь, почему ты позволила бы тебя избить?"

Син, Се Син продолжил: «Ты боишься, что я почувствую себя виноватой и покину тебя, поэтому не скажешь мне.»

Затем он повернулся, чтобы посмотреть на Юнфэя, и увидел горячие слезы в этих тусклых старых глазах: «Ты тоже Я хочу воспользоваться этим инцидентом и использовать свои чувства к нему, чтобы заставить меня уйти, не так ли?»

«Нет, — сказал он с холодными бровями, — я действительно боролся в то время, но я не мог уйти». , я не мог быть таким, как Чэнь Цзяю. Отпусти, как трус, —

он протянул руку и схватил Юнь Мо за руку: — Брат, поверь мне, я уже не ребенок, я взрослый мужчина, как и ты, Я могу нести тяжелый груз, в рай и в ад. Иди с тобой, я никогда не отпущу, —

Юн Мо посмотрел на него со смесью печали и радости, и в этот момент его сердце действительно отпустило.

Его глаза были влажными, но линия его плотно сжатых губ слегка приподнялась, открывая легкую улыбку.

Се Син, наконец, почувствовала, что рука, которую они держали, напряглась и, наконец, согрелась.

Он снова повернул голову и посмотрел на Юнфэя: «Прости, дядя, даже если я умру, я не отдам своего брата. Всю свою жизнь я буду держаться за него, свяжу и никогда не отпущу». —

Рука Юнфея дрожала, синие вены вздулись, он задохнулся и взял трость.

Оружие, которое бесчисленное количество раз ударило его сына, а также поразило его собственное сердце, нанося себе увечья, снова было поднято высоко.

Се Син обняла Юнь Мо и встала перед ним, но Юнь Мо оттолкнул ее.

Он смотрел на него и отчаянно боролся, но не мог повернуться из-за давления Юн Мо. Он мог только смотреть, как костыли падают на тело Юн Мо.

Слезы Се Сина хлынули в его виски, и он в отчаянии закричал: "Тебе что, черт возьми, надо каждый раз давить на меня? Разве ты не можешь позволить мне один раз? Ты брат, почему ты не можешь позволить мне? Один раз?"

Он услышал сдержанный смех Юнь Мо: «Нет, ни разу, даже не думай о том, чтобы перевернуться со мной в своей жизни.»

Се Син был так огорчен.

Стратегия Юнфэя была правильной: приглушенный звук костылей, ударяющих по плоти, заставил Се Сина почувствовать, что это гораздо больнее, чем бить его.

Он очень боялся, что его брата убьют.

Я не знаю, сколько времени это заняло, может быть, Юн Фэй устал, и он, наконец, прекратил злодеяния.

Се Син положил руку на спину Юнь Мо и не осмелился напрягаться, опасаясь причинить ему боль.

Он услышал разочарованный голос Юн Мо, похожий на лужу стоячей воды: «Папа, ты достаточно побил? Больше такого не будет. Вот твой шанс.»

«Что ты имеешь в виду?» сердито взревел Юнь Фэй.

«Раньше я позволял тебе играть, потому что любил тебя, — спокойно сказал Юн Мо, — я всегда любил тебя, потому что ты всегда был хорошим отцом. доброго здоровья.Так как я училась ходить,вы боялись,что я упаду,поэтому сопровождали меня почти когда было время.Позднее,когда я училась,вы тоже боялись,что шофер будет неосторожен,и вы бы забери меня, когда у тебя будет время. Люби меня и уважай меня...»

Слезы Юнфэй потекли, и рука, держащая костыль, продолжала трястись.

Юн Мо сказал: «Я люблю тебя, папа, поэтому я хочу, чтобы ты излил на меня свою ненависть, и я хочу использовать этот метод, чтобы облегчить боль в твоем сердце. Я думал, что ты тоже любишь меня. не продлится долго. , но ты меня больше не любишь, не так ли? Я также инструмент для твоей мести, верно?"

Юньфэй открыл рот и с трудом произнес то, за что чувствовал себя виноватым: Если бы у меня не было отца, я бы не любил себя. Дитя мое, —

Юн Мо некоторое время смотрел на него, не споря и не обвиняя, он просто спокойно сказал: — Я больше не буду любить тебя так снова в «

О провинции», — он твердо взял Се Сина за руку: «Я люблю его, знаете ли, я любил его много лет. В этой жизни я буду идти вперед с его рукой и никогда не позволю иди. Если ты не можешь это принять, то я это сделаю в будущем. Иди один перед тобой, и если ты попытаешься принять это, мы все будем тебе благодарны».

Костыли упали на землю.

Юн Мо поднял Се Син и увидел дядю Чена, стоящего у двери с грустным лицом.

Юнь Мо вывел Се Сина, а дядя Чен погнался за ним, не решаясь что-либо сказать, его глаза были красными.

Юн Мо хлопнул в ладоши: ​​«Не волнуйтесь, я понимаю, он мой отец.»

Автору есть что сказать:

Спасибо за 2020-04-30 20:30:03~2020-05-02 18:31 : В период 46, маленький ангел, который голосовал за меня или орошал питательный раствор!

Спасибо маленькому ангелу, который орошал питательный раствор: 408 бутылок Doudoujiang, 5 бутылок Qinghe, 1 бутылка Yu;

Большое спасибо за вашу поддержку, я буду продолжать усердно работать!