Сигаретный дым медленно кружась поднимается к грязному кухонному потолку. Мой взгляд уперся в одну точку - рисунок моего сына на стене. На нём мы ещё вместе, на нём Лена и мой сын, Мишкой его звали, всё ещё живы. Делаю ещё одну затяжку, чтобы заглушить воспоминания о былых днях, но никотин ни разу не помогает, словно в тумане, перед моими глазами всплывают картины из прошлого: вот я забираю Лену и нашего малыша из роддома, затем в памяти всплывает наша первая годовщина свадьбы, а потом. Потом наш последний телефонный разговор.
Я тогда был в командировке, мне оставалось два дня пробыть в этом захудалом городишке и вернуться домой, к семье. В тот роковой вечер, я как обычно позвонил Лене, она долго не брала трубку, я уже начал нервничать, но наконец в телефоне раздался её голос.
-Алло. - голос Лены звучал странно, в нём отсутствовали всякие эмоции.
-Лен, у тебя там всё в порядке? С Мишкой всё хорошо?
-Да, с ним всё в порядке - Её голос дрожал.
-Лена, я же слышу, что что-то случилось, говори же уже!
-Костя, со мной мама вчера разговаривала. Она сказала, что нас с Мишкой ждет очень.
-Лена, ты с ума сошла, твоя мать умерла пять лет назад, не могла она с то. . .
-Нам пора, Костя, мама ждет уже.
-Лена! - В ответ я услышал лишь гудки.
Дальше мои воспоминания притупляются. Помню, как бесконечно звонил и на домашний, и на сотовый, и всё безуспешно. Помню, как забив на работу, купил первый же билет на поезд и примчался в родной город. Открыл дверь квартиры начал звать Лену и Мишку, но ответа не последовало. Забежал в зал и остолбенел от ужаса: в ночном мраке зала, на нашей большой люстре, со скрипом качались два тела. Не веря своим глазам, я начал искать рукой выключатель, мое сознание до последнего пыталось оттянуть тот момент, когда я включу свет и увижу то, чего боюсь больше всего. Раздается сухой щелчок выключателя, комната озаряется желтым светом, и я кричу так, как не кричал никогда.
Я до сих пор помню их синюшную кожу, до сих пор помню тот стук, с которым окоченевшие Мишины ноги стукались друг о друга. Помню этот ужасный скрип затянутых на их шеях пластиковых шнуров, он въелся в мой мозг навечно.
Полиция склонялась к той версии, что Лена сначала убила нашего сына, а потом повесилась и сама. Меня долго допрашивали, я рассказал следователям про наш последний с Леной разговор, но они не особо поверили в последние слова Лены. В полиции мне ясно дали понять, что «суицидным» делом никто заниматься не будет и его закроют. Сдержали обещание в итоге. Закрыли. Мне выдали одну единственную улику, которую судмедэксперты забрали из нашей квартиры - старенькую кассету, она была вставлена в магнитофон в тот день, когда я лишился семьи.
Ещё одна затяжка, сигаретный дым обжигает горло и помогает мне отойти от воспоминаний. Прошел уже месяц с момента их смерти, и я всё никак не мог забыть про это кассету, что-то не давало мне её включить раньше, но теперь я решил сделать это.
Встаю из-за стола и иду в тот самый зал, там и стоит старый видеомагнитофон. Вставляю кассету, жму кнопку «Play» и сажусь на диван.
На видео мама Лены, она смеется и говорит тост за молодоженов, я вспоминаю, откуда это видео - наша свадьба. Её мама желает нам долгих лет счастья и кучу детей, её взгляд устремлён прямо в объектив камеры. Мне становится не по себе. Кажется, что она смотрит на меня, а не в камеру.
Она кончает говорить тост, на заднем плане раздается какофония из звука лязга железа и человеческих воплей. Изображение на телевизоре приобретает красный оттенок, в котором глаза моей тёщи смотрят на меня уже с ненавистью, она открывает рот и говорит:
-Ты убил их, Костя. Это твоя вина. - Картинка начинает дрожать и рябить, затем изображение гаснет. Но гаснет лишь на секунду, начинается новый видеоряд, в нём я вижу наш зал, вижу две болтающихся детских ножки. Лена подходит к камере, поправляет её и смотрит прямо в объектив, на её лице гримаса страдания, её взгляд косится в угол. Мое тело бьет мелкая дрожь, я не хочу видеть это снова, но всё равно накланяюсь ближе к экрану и вижу в том углу свою тёщу. Она стоит там бледная, вся покрытая трупными пятнами и наблюдает за тем, как Лена возвращается в центр зала, встает на табуретку и натягивает скрипучий провод себе нашею, затем отталкивается от табуретки. Ещё пол минуты она хрипит и дергает ногами, я слышу этот хрип прямо сейчас в комнате, он раздается над моим ухом. Видео кончается и телевизор сам по себе гаснет, мне не ведь не нужно оглядываться, чтобы понять, что тёща стоит и наблюдает за мной. В моей руке сам по себе оказывается точь-в-точь такой же шнур. Люстры уже давно нет, зато на её месте остался крепкий крюк. Миша, Лена, я уже иду к вам.
