«Что-то» и как это найти

«Дом, в котором жила Даша» (филлер)

Дом Даше казался особенным. Раньше она не обращала на него внимания, хотя часто выделяла на фоне других, словно хвастаясь самой себе, насколько он индивидуальный и не похожий на остальные в округе. Девочке думалось, что он такой один на всем белом свете. Старый, высокий, величественный дом производил огромное впечатление. Такой большой и серый снаружи, но живой внутри. Обстановка девочке была знакомой и абсолютно родной, поэтому, заходя в другие дома, ей делалось зачастую неуютно или даже дурно, было непонятно, как там вообще можно проживать. В ее доме было много чего особенного. Консьержка, сидящая на своём посту и буравящая проходящих глазами-винтиками. Она знала каждого жителя дома в отличие от Даши, которой, в свою очередь, многие казались поначалу чуть ли не новыми при каждой встрече, пока нескольких она не смогла запомнить, привязывая к определенным историям, о которых потом часто рассказывала в школе Аиде, долго слушающей ее рассказы, несмотря на свою энергичную натуру, требующую движения, учителям, которым было лишь в радость слушать ее, а может даже и случайным прохожим, которым вдруг удавалось попасться девочке на глаза и приглянуться, втеревшись таким образом в доверие. На первом этаже Даша даже не знала, кто жил. Когда-то она встречала некую семью, проходившую вдруг в дверь, находящуюся в непривычном для неё месте, не там, куда ходит обычно она. Загоревшись любопытством, она как-то заглянула за неё и увидела обычный коридор, такой же, как и у неё на этаже, после чего сделала вывод, что это и есть тот самый загадочный первый этаж. На втором жила деловая женщина в возрасте, ходящая по всему дому в пиджаке и бумагами с важным видом, будто решала сложнейшие вопросы. Может, ей просто хотелось казаться такой, а может она таковой и являлась. Даше этого известно не было, в ее историю она не углублялась, лишь иногда ловила на себе этот величественный взгляд. А дальше Даша не разбирала людей на этажи, были просто те, кто, по всей видимости, выше. Как-то мечтательно заблудившись и поднимаясь явно не на второй этаж, Даша встретила двух женщин, обсуждающих ежедневный быт и усталость. Обе стояли в халатах, лица были холодного оттенка, скорее серого. Глаза полузакрытые, а под ними синева бессонных ночей, впалые щеки и острые скулы с натянутой дряблой кожей. Опалённые дешевой краской волосы у обеих были собраны в неаккуратный пучок с вырывающимися на волю волосинками, а то и прядями, халаты, в которых они стояли, были испачканы супами и грязью, жиром, на котором жарилась картошка, пахнущая потом на весь подъезд. В руках они держали сигареты в вальяжной известной позе, перенося опору на одну ногу, сгибая впереди слегка вторую и одной рукой обнимая себя спереди, а вторую подняв, держа окурок, который, в свою очередь, держит их в своей зависимости. Даше не нравилось на них смотреть, именно так она представляла несчастье. Девушки даже не обращали на неё внимания, когда она проходила, ей казалось, они были под гипнозом, гипнозом усталости и постоянной апатии, заглушающейся алкоголем и сигаретами, занимающими место «что-то». Ей было страшно об этом думать. Так жили люди без «что-то». От этажей выше Даша часто слышала гипнотическую успокаивающую музыку, пару раз встречала парней с длинными спутанными волосами, выходящими из квартир. Когда-то они оставляли на тумбочке, пожертвованной кем-то щедрым или переезжающим подъезду фенечки и ловцов снов. Эти парни любили животных, имели добрый взгляд и жили где-то у себя в мире, и Даше казалось, что это «где-то» рядом с ее. В лифте, когда ей было нечего делать, она, катаясь, встречала пожилую женщину, тоже ездившую в лифте с пакетом, где лежали несколько кусков торта на один и тот же этаж в гости. Однажды Даша встретила удивленного мужчину с выпученными маленькими глазками, разговаривающего с консьержкой. Когда-то по ошибке он назвал Дашу Надей и здоровался с ней, как с дочерью кого-то очень близкого и уважаемого, но почти сразу осознал свою ошибку и, извинившись, поспешно удалился, давая себе все равно оглядываться и поражаться допущенному промаху. Спустившись тогда ближе к консьержке, она увидела его полную фигуру и лицо ближе поросячьего розового оттенка, он обливался потом, рассказывая о своей точке зрения:
-Энти.. энти главные, вы понимаете?
В ответ Антонина тогда лишь утвердительно покачивала головой, показывая своё согласие, но делала это неуверенно, не понимая его речи, а может, и не слушая.
Окончив речь, он с выпученными глазами так и ушёл, больше Даша не встречала его, что, может, как ей казалось, было и к лучшему. А ещё был мужчина, который очень много курил, создавая вокруг привычный ему смог, запах сигарет распространялся на ближайшие этажи и именно по нему Даша узнавала мужчину. Когда родители тихо себе под нос жаловались на него, она представляла, что этот мужчина уверенно сидел в кресле-качалке и покуривал трубку, читая газету и наполняясь эмоциями от переживаемых новостей дня, поправляя маленькие аккуратные круглые очки для чтения, а лучше монокль. А на самом деле это оказался обычный мужчина, нервный на вид. На макушке виднелся островок лысины, сам он чаще всего был в клетчатых шортах и серо-белой майке. Карие глаза бегло глядели из стороны в сторону, выпучиваясь, когда он затягивался очередной сигаретой, доставляющей ему такое краткое, но, по всей видимости, невиданное удовольствие. А ещё рядом живет семья, верующая во что-то высшее. Каждый ее член был добр и вежлив. Даша не знала, во что именно и когда просила маму спросить, что же это такое, та отвечала, что девочка ещё слишком маленькая, чтобы это понять. В такие моменты Даше становилось обидно, она считала себя психологически взрослым человеком, способным понимать сложные и не очень темы. Но даже не зная, во что они верят, Даша поняла, что это их «что-то». Для них это оно и оно у них есть, девочку это поражало и восхищало одновременно.