Опал и Рубин

Глава 14

Если бы у Тэхёна спросили, какая из стихий далась ему тяжелее всего, он бы незамедлительно назвал Землю. В какой-то момент его и силы покинули, и вера, и даже страх. В тот миг лишь гнев оставался в теле. Гнев разбудил Землю.

Профессор Цина чувствовала в его сердце энергию Земли и Воздуха помимо Воды. Перед ними встал вопрос: какую стихию будить первой? Цина предложила Землю. Тэхён всё ещё помнил запах старого фолианта, содержащего основные заклинания земной стихии, который ему дали. Сложно было поверить в то, что теперь он мог изучать заклинания других стихий.

Земля не сразу приняла ведьму. Сначала она показала упрямство, затем залезла вглубь в попытке узнать характер ведьмы, чистоту сердца и стойкость внутренних сил. Нервы Тэхёна она знатно потрепала, но это того стоило. Земля приняла омегу и стала его верной защитницей, безропотно исполнявшей все желания.

— Сначала ты должен изучить все заклинания, — начала объяснять профессор, передав омеге фолиант. — У тебя должен быть фундамент в голове, лишь потом мы сможем начать наши практические занятия.

С того дня Тэхён изучал, заучивал заклинания. Индивидуальные занятия ему были больше по душе, ведь в то время он плохо знал и Бэка, и настоящего Джина.

— Начинай.

Тэхён находился посреди душистого луга, в нескольких метрах от профессора. Босые ступни утопали в траве, лёгкая шёлковая рубашка приятно оглаживала тело. Впившись пристальным взглядом в землю, омега начал шептать нужные строчки:

Ma olen maa Uus nõid

Palun jõudu mulle avaneda

Palun jõudu mind vastu võtta

Mu süda on puhas, nagu ka minu kavatsused

Minust saab ustav nõid

Ma teen head

Сердце замерло в трепетном ожидании. Ответа не последовало. Земля словно и вовсе не услышала ведьму. Тэхён не отчаивался. Они с Циной провели весь тот день на лугу, как и весь следующий день, как и всю следующую неделю. Ничего не выходило. Руки опускались. Вера, как в свою силу, так и в себя самого, беспощадно угасала.

За неудачами пришла апатия. Сославшись на здоровье, омега провёл всю следующую неделю в постели в слезах. Плакать хотелось неустанно, и он плакал, печалясь и из-за себя, и из-за Чонгука, который стал реже появляться в комнате, ночуя по нескольку дней в неделю в отряде. Плакать больше положенного ему не дали — решительная Цина вновь вытащила его в чащу леса, поведав о новом плане.