Эта ночь проиходит смугло как-то. Неприятно. Везде. Во всем теле, на улице Минска тоже кстати, в доме уже не тот уют, что был тут раньше.
Лишь громкие крики, безумные ссоры, побитая посуда, которая вскоре убирается лишь Лешей. Скудно как-то,
даже немного больно. Сейчас Майсак тихо лежит на кровати в зале и смотрит в потолок. Просто смотрит, и все, даже приятно становится. Сколько уже времени прошло? Час,два? Может, чуть меньше суток? Парень встает с постели и идет на кухню, к настенным часам.
4:50.
Так поздно, почти утро? Да, утро. Интересно, спит ли Даня?,—проговаривает про себя Лёша раз пять и трогается с места, на носочках подходит к спальне и стучит костяшками немного по двери. В ответ лишь тишина. Неловкое молчание повисает между обоими. Может, он и вправду так сильно обиделся из-за вчерашнего? Да ну, маленький, добрый мальчик, он может обижаться вообще? Вряд-ли. Майсак стучит еще пару раз по двери и не дожидаясь хоть какого-то ответа, заходит в глубь спальни. Дани нет. Блять. Где этот идиот? Парень обшмонал весь большой шкаф-купе, где мог спрятаться Даня, отдернул штору, посмотрел под столом, его нигде нет сука.
—даня блять, выйди, не смешно!, —выкрикивает почти на всю квартиру Лëша, когда истерика уже начинает накатывать. Пять утра, куда этот мелкий пиздюк мог уйти?
—я же найду тебя блять, — опять психует тот и бежит в прихожую, где мигом накидывает темную куртку и обуваясь, выходит из квартиры.
Не всегда люди будут терпеть ту поеботень, что держится на них, верно? Ну вот, Подолянчик из тех людей.
На улице темно. Спокойно, никого нет. Возможно страшно, или нет? Фонари по краям узких тротуаров освещают темные улицы,
где-то слышны крики и визги подростков, что гуляют вместе. Лишь Подолянчик осматривает до жути большой и толстый дуб, в каком спрятана пара закладок с порошками.
Шатен обходит дерево пару раз и копается в чуть мокрой, сырой земле. На лице сразу сияет заметная улыбка, когда пальцы нащупывают нужное. Юноша быстро прячет в карман порошок, осматривается вокруг немного и глазами ищет. До дома идти далеко, употреблять хочется. До дрожи в руках, до тряски в коленях, до безумия хочется нюхать, колоться, вкинуться хоть, с крыши сброситься. Шатен улыбается ярко и на веселе шагает за один из неприметных загородных домов.
Неужели он зашел так далеко? В обоих смыслах. Он уже давным давно за родным городом, где и связи наверняка нет. Какая-то дряхлая деревенька, порой даже немного пугает эта глушь. Шатен заходит за какой-то старый деревянный забор и дрожащими руками достаёт из кармана крошечный пакетик, плотно заклееный какой-то черной
изолентой. Колени тревожно сводит в судорогах, даже не верится, что эта гадость опять у него в руках. В дрожащих, бледных руках, где вены уже выпирают, начиная понемногу синеть, парень нервозно перебирает пару таблеток и быстро кидает под язык сразу четыре штуки. Глаза сами закатываются вверх, нет, Даня этого не хочет делать, по привычке. Тело опять подкашивает, он ловит безумный кайф с происходящего. Хочется еще и еще. Куда дальше?
Парнишка закидывает уже таблетку седьмую и чуть ли не падает на дряхлую лавочку, с какой краска слезла год назад, если не больше. В глазах начинает темнеть до жути,
виски пульсируют, голова гудит болезненно.
Шатен уваливается на старую лавочку и откидывается назад, прикрывая глаза. Приятная дрожь проходится по всему телу. Этому мешает лишь вибрация телефона, звонит наверно Лёша, и не раз он набирал давно знакомый номер возлюбленного, и не раз Даня игнорирует его звонки.
В глазах значительно хуже, всë темнее и темнее, всë размыто. Подолянчик уже не осознает, что делает. Контроль он давно потерял. Тело падает на сырую землю. Бездыханно, намертво, так тихо. Даня уже не дышит, уже ничего не чувствует.
Получается, он выбрал наркотики,а не Лëшу?
