Новая ученица в волчьей долине

Глава двадцатая

Как и планировала, долго гуляла, размышляла обо всем, купалась в океане. Стало немного легче. Вернулась в свой пустой, заброшенный дом. С Хвасой договорился Чонгук, дав ей работу у себя в замке, но при этом Хваса ходит изредка сюда прибраться. Спать не хочется, скоро утро, надо собираться в школу… надо бы поискать, в чем пойти. Моя одежда вся у Чонгука. Позаимствую что-нибудь из маминого гардероба, фигуры у нас примерно одинаковые. Ручки, тетрадки найду. Телефона только нет и денег. Зато мой байк тут.
Заварила себе кофе, медитирую над чашкой. Чувствую себя потерянно. С первыми лучами солнца во входную дверь дома позвонили. Поплелась открывать. Я уже догадываюсь, кто мой ранний визитер. На пороге стоит хмурый Чонгук.
— Прости.
Захлопываю дверь, но парень ставит ногу в проем, не дав ее закрыть полностью.
— Я дурак, прости.
— Все?
— Можно зайти?
— Нет.
— Я все же зайду.
— Чонгук, между нами все кончено. Если вообще что-то на самом деле было, — произнесла холодно и спокойно.
— Я не согласен. Ты моя пара, мы все равно будем вместе, — так же спокойно и непреклонно сказал Чон.
— То, что твой волк захотел волчицу, как по мне, вообще ничего не значит. Еще кого-нибудь захочет — холостяком всю оставшуюся жизнь не проходит. Я же тебя не приму, а значит и моя волчица тоже. Будешь меня доставать, расскажу всем в школе про твои игры с лисом и то, как ты проигрался.
Захлопнула дверь. Тяжко вздохнула и подошла к окну. Чонгук садится в машину и уезжает. Неужели у меня получилось? Или мне дали временную передышку? Руки трясутся после пережитого волнения. Короткий разговор дался мне куда сложнее, чем казалось. Пошла на кухню допивать остывший кофе.
А утром пришла в школу как обычно. Кажется, ничего и не изменилось, только одноклассники поглядывают с любопытством, почему я появилась одна, где Чонгук, который обычно вводит меня в класс, держа за руку.
Чон же появился гораздо позже. Под звук звонка, возвещающего о начале первого урока, зашел в класс и, ни с кем не здороваясь, прошел и сел на свое место рядом со мной. Незаметно кошусь в сторону Чонгука. Лицо парня — ледяная маска. Что-то жутко немного стало. Но не стоит забывать, кто тут пострадавшая сторона. Просто такое впечатление, что это Чонгук тут невинно обиженный и оскорбленный.
Урок прошел тихо. Очень тихо. Одноклассники и учитель будто чувствуют, что что-то не так, и стараются особо не выделяться. Учитель даже говорить начал полушепотом. Преподавателя почти не слушаю, уделяя больше внимания тому, что находится за окном.
Урок заканчивается. Народ напуган. В коридоре шум, веселые голоса, а у нас мертвая тишина. Собрала свои вещи и в одиночестве вышла первая из класса. Вот в такой холодной напряженной обстановке и проходит день. Во время обеда первой из своего класса явилась в столовую. Взяла себе еды, села за столик, но не за тот, где мы обычно сидим с Чонгуком, а другой, в дальнем углу — чтобы не привлекать особого внимания, хотя оно и так привлечено ко мне больше некуда.
Кажется, Тэ, уже находящийся в столовой, что-то для себя понял. Заметила, как парень, посверлив меня взглядом, встал из-за стола, где сидел со своими друзьями и подругами, и решительно направился в мою сторону.
Нет-нет-нет. Не хочу. Только не Тэхён. Интересно, парень сильно обидится, если я, толком не начав обедать, уйду из столовой. Мои мольбы были услышаны, но не известно, что еще хуже. Вынырнув откуда-то у меня из-за спины, за мой столик присел Чимин.
— Привет. Ты чего тут одна скучаешь?
— Да вот, хотела пообедать в одиночестве. О жизни подумать. Ключевое слово — в одиночестве.
— Ясненько. Значит, не помирились с Чонгуком.
— А ты рад?
— Да мне непринципиально. Хотел спросить, что ты делаешь этим…
— Вон с моей территории, — на стул рядом со мной опустился Чонгук, окатив лиса ледяным взглядом.
— Как невежливо ты обращаешься к гостю своего клана, — насмешливо произнес Чимин, не торопясь уходить. Нарывается.
— Дважды повторять не буду.
— А что ты сделаешь? Заключен договор о ненападении, защите и взаимопомощи. На землях своего клана ты теперь несешь ответственность за безопасность и неприкосновенность лис.
— Знаете что. Я вот ни с кем договоров не заключала, так что валите все с моей территории. Или сама уйду. Голодная, несчастная и злая.
Особей из-за моего столика как ветром сдуло. Ого.
Все, больше меня никто не беспокоил в этот учебный день, а вечером Чонгук лично привез мне некоторые мои вещи. Заботливый. Иногда. И вещи привез далеко не все. Чувствую, рассчитывает Чон, что вернусь к нему, вот и не хочет много туда-сюда таскать зря. Ну ничего, мне и того, что Чонгук привез, хватит для долгой спокойной жизни в родительском доме. Мы с Чоном и двух слов друг другу не сказали. Парень сделал свое дело и ушел. Ближе к ночи заметила несколько машин с людьми около моего дома. Неужели охрана? Перестрахоывается Чонгук. Лису точно ничего не светит. Как и мне очередной побег. Хотя я теперь уже и не собираюсь бежать. Надоело, да и поздно.
Ночью не спалось. На меня нашло вдохновение. Много рисовала. Волков, лис, людей, то, как вижу глазами волчицы. Через рисунки постаралась выразить свое новое ощущение мира. Почему-то сейчас особенно остро вспоминается та моя яростная схватка с волчицей. Кажется, тогда я почти потеряла себя, уступив сознание зверю, и, что самое интересное, мне это понравилось.
Нарисовала бабушку. Я уже почти забыла, как она выглядит, и общались мы мало. Сейчас начинаю понимать, как мало я знаю о своей родственнице. Кто мой дедушка, как умерла бабушка? Вся жизнь ба — одна сплошная тайна. Флэшку, что дал мне лис, спрятала подальше, пока не время и не место узнавать, что там за наследство, да и что-то пугает оно меня.
Наступило продолжительное затишье. Никто меня не достает, спокойно учусь. На девичник к самочкам не пошла, не хочу. Заскучала. Теперь действительно становится очень одиноко — между мной и Чонгуком поселилась тишина, любые парни меня теперь стороной обходят, Чимина и его товарищей не видно, да и с девушками местными мне самой на контакт идти не хочется. Такое ощущение, что Чонгук решил взять меня измором — ждет, когда я сама начну с ним разговаривать, остыв и не выдержав отчуждения. А вот не сдамся. Стала записываться на различные кружки, полностью заняв все свое свободное время. Доучусь в этой школе и сделаю все, чтобы уехать из долины.
Сегодня иду на кастинг. Как и говорила Джису, к нам в долину приехал какой-то крутой режиссер, будет какую-то крупную постановку у нас делать. Полшколы точно решило себя попробовать в актерском ремесле. Школьный актовый зал заполнен до предела. Всем интересно посмотреть на выступления одноклассников и режиссера. Много взрослых людей — это, видимо, те, кто будет помогать проводить кастинг и оценивать всех желающих.
Записалась на участие, получила свой номерок. Надо ждать вызова. На сцене уже кто-то выступает. Надо куда-нибудь присесть, но свободных мест не вижу. Пойду стену подпирать. Встала темном уголке, в конце зала, за спинами присутствующих.
— Привет, — вальяжной походкой ко мне подошёл Чимин, как только заметил. Давно я не общалась с лисом.
— Привет, — спокойно ответила.
Рыжий парень прислонился к стене рядом со мной.
— Тоже решила себя попробовать?
— Да, почему бы и нет. А ты?
— Нет, я таким не увлекаюсь, но пришел поддержать знакомых. Как дела?
— Спасибо, хорошо.
— А у нас с Чонгуком не очень. Представляешь, наших отцов остальные кланы обвинили в сговоре и похищении того артефакта. Доказательств никаких нет, но все уже давно искали повод для передела власти. Возможно, кто-то похитил артефакт специально, чтобы кланы рассорить. Пока еще обстановка более-менее стабильная, пока определяются со сторонами — враги, друзья, воздержавшиеся, но если вскоре не будет найден артефакт и виновные, может грянуть гром.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Да вот Чонгука что-то жалко стало. Ходит хмурый, молчаливый, на всех огрызается. Видимо, совесть мучает, тут еще и у отца проблемы.
Весело фыркнула.
— А ты прямо за Чонгука так переживаешь. Может, давай уже начистоту. Что тебе нужно от меня, лис?
— Я пока до конца не определился. Возможно — ничего. Ладно, удачи тебе в отборе.
— На самом деле особо не рассчитываю, что меня выберут, но поучаствовать интересно.
— Понимаю, — Чимин ушел, отойдя к компании девушек, где на его руках повисло сразу две симпатичные малолетки.
Поискала взглядом Чонгука, но не нашла. Интересно, все и правда плохо? Впервые за долгое время захотелось поговорить с волком. Терпеливо жду своей очереди в полном одиночестве, которое начинает раздражать все больше и больше. Быть одиноким в толпе не доставляет вообще никакого удовольствия.
Правда, бывает весело наблюдать за выступающими школьниками. Такое иногда выдают, что хоть падай. Как много, оказывается, в этой школе актеров. Джису, кстати, себя очень неплохо показала, изобразив из себя юную девушку, влюбленную в парня из враждебного клана. Наверняка Джису возьмут.
Прошло уже два часа, а моя очередь все еще не подошла. Причем почти никто не расходится, всем интересно посмотреть на одноклассников. Выступил Джин — спел песню из известного мюзикла про лак для волос. Ничего так. Оказывается, у него хороший голос.
В какой-то момент на сцену вышел Чонгук. Сердце отчего-то екнуло. Весь зал притих. Чон обвел помещение внимательным взглядом и остановил его на мне… а потом заговорил. Глаза в глаза. Я не могу отвести взгляда, Чонгук словно поработил мою волю. Это признание в любви. Чон легко, без всякого надрыва, но, кажется, так искренне и естественно декламирует отрывок из старинного романа о простом храбром клановом волке, что полюбил наследницу клана, и как раз в этом отрывке герой признается красавице в своих чувствах. Просто, легко, завораживающе.
Чонгук замолчал и, наконец, отпустил мой взгляд, вновь вернув внимание залу. Улыбнулся. Зал взорвался аплодисментами. А я… вот как так можно? Мне словно душу перевернули. Чон спускается со сцены и сразу попадает в объятия какой-то симпатичной большегрудой девочки — та, никого не стесняясь, при всех целует Чонгука, и тот ее не отстраняет. Настроение вновь вернулось в свое уже привычное русло. Снова хочется кого-нибудь побить.
Минут через двадцать очередь добралась и до меня. Я, наверное, в числе последних выступаю. Глубоко вздохнула. Вот именно из-за этого мне и захотелось выступить. Еще один вид адреналина. На тебя все смотрят, оценивают, невольно волнуешься, даже если и бояться особо нечего. Лично я в зал вообще не смотрю и никого взглядом не ищу. Для меня это скорее развлечение и возможность выплеснуть эмоции.
Текст монолога выбрала необычный, как мне кажется. Говорю от лица мужчины, сгорающего от ревности. Теперь Чонгук точно зазнается, но это не специально, я заранее выбрала этот кусочек и выучила. Понравились эти эмоции разрушения, что несет в себе ревность.
Я мужчина, считающий, что его любимая прекрасная жена ему изменила. Меня съедает злость, ревность. Я в бешенстве. Я убиваю ее. Свою любимую. В нашей супружеской постели. Не пытаюсь думать и представлять то, о чем думал герой, которого я играю. Выплескиваю свою личную злость и обиду за все со мной случившееся после переезда в долину. На сцене из вспомогательного реквизита нет ничего кроме стула. Самозабвенно душу ножку стула. Не меньше десяти минут. Показывая все эмоции, на которые способна в заданных условиях. Наверное, все обалдели. А Чонгук пусть боится, это его шею я так вдохновенно представляю.
Все. Задушила. Вообще, если по тексту, то мой герой жену не додушил, потом еще ее заколол, но я душила стул качественно, тут без вариантов.
Отрываюсь от несчастной мебели, теперь уже смотрю в зал. Мне любопытно, как отреагируют. Зале гробовая тишина. Что, даже аплодисментов не будет? Но тут со своего места встает тот крутой режиссер, о котором у нас так много говорили. Встает и… начинает мне хлопать, и постепенно к человеку, оценившему мой номер, все-таки присоединяются остальные. Поклонилась и ушла со сцены. Меня, в отличие от Чонгука, никто не встретил. Беспрепятственно дошла до выхода, открыла дверь и была такова.
Уже на следующее утро вывесили списки тех, кого режиссер отобрал для участия в своей постановке. Вечером те, кто решится, могут прийти в тот же зал, где будут распределены роли. Нашла в списке имя Чонгука. Засомневалась, стоит ли идти. А впрочем, какая разница? Мы так и так с Чоном за одной партой на уроках сидим. Хуже не будет.
Сегодня на уроке музыки в который раз уже замечаю, как на меня то и дело поглядывает наша великовозрастная учительница. Ее ведь недавно расспрашивали о моей бабушке, наверняка во мне признала схожие с ней черты, свела два и два, а вот теперь ей любопытно. Мне тоже. Надо бы записаться на арфу. На этом музыкальном инструменте у нас никто не хочет играть, но он стоит, украшает музыкальный класс. Возможно, удастся поговорить наедине с учительницей.
После уроков иду в актовый зал. Неподалеку от меня — Чонгук со своей компанией, еще Джису и Джин, ребят тоже взяли. Джису улыбается и очень довольна. В зале шумно и весело. Режиссер — седой мужчина с веселой открытой улыбкой. На голове нашего руководителя кепка, черная футболка обтягивает совершенно не дряблое накачанное тело, черные джинсы, кроссовки… а еще вчера отметила, что есть тотемное кольцо. Клан сов, как я уже узнала из слухов.
Села в первом ряду, спокойно жду распределения. Неподалеку от меня присел Чон. Рядом с режиссером крутятся самые красивые девушки нашей школы, что были также отобраны для спектакля. Наверняка надеются привлечь мужчину, чтобы получить главную роль.
— Итак, все собрались? Присаживайтесь, — приказал режиссер. — Кто еще не знает, меня зовут Чхве Чонхоль. До конца года нам нужно будет тщательно все отрепетировать, чтобы достойно выступить. Спектакль будет сниматься на видео, и, возможно, вы увидите себя по телевизору. История, которую я хочу с вами представить зрителям, взята из древних легенд, подробнее об этом позже. Думаю, история вам понравится. Сейчас всем будет роздан сценарий. Насчет распределения ролей.
Чхве Чонхоль достает из сумки бумаги.
— Кое-кого я уже распределил на главные роли. Сейчас зачитаю. По второстепенным и массовке будем осуждать, тут можно будет высказать по желанию. Начнем. Главой ныне вымершего клана саблезубых тигров, по легендам объединившего когда-то все остальные под своей дланью, будет… Чон Чонгук.
В зале зааплодировали.
О, эту историю я, кажется, знаю. И кто бы сомневался, что именно Чонгук получит эту роль. Вообще, глава тигриного клана считался еще тем тираном, но прослависля не только тем, что вел успешные военные действия и завоевал почти полмира — Саблезубый занимался просвещением граждан, при нем открывались библиотеки, строились дороги, храмы, дома, величественные скульптуры, считающиеся ныне шедеврами. Чем еще запомнился глава легендарного клана — у него была слабость. Глава клана змей. Непокорная красавица, перед которой склоняли с удовольствием головы мужчины. Роковая женщина. По истории — саблезубый выкрал ее, в итоге все-таки покорил, сам стал ее господином, но когда расслабился, обратил внимание на юную наследницу львиного клана, которую в итоге и решил сделать своей женой, змея подняла восстание и сбежала. Саблезубый подавил мятеж, забыл о львице, кинулся войной на клан змей, стремясь вернуть себе гордую мятежницу, но в этот раз она уже не позволила себя поймать — отравила себя ядом своего нового возлюбленного змея.
— Советник главы саблезубого клана… — режиссер продолжил распределение.
Подошли и к женским ролям. Девушки встрепенулись. Все красотки выпрямили спину, выпятили грудь, с надеждой воззрились на режиссера. Скрестила пальцы на удачу. Хочу какую-нибудь второстепенную роль, чтобы поучаствовать в процессе, но особо не выделяться.
— Глава объединенного змеиного клана, до конца так и не покоренная кобра… — барабанная бровь, девушки затаили дыхание. — Лалиса Манобан.
Разочарованные и завистливые вздохи, одинокие хлопки — аплодирует только Чонгук. Ну вот. На самом деле, я все-таки подозревала, что может так получиться. Режиссер мне подмигнул.
— Наследница львиного клана — Ким Джису.
Ого! Это ведь тоже главная роль, и Чхве Чонхоль выделил мою одноклассницу. Джису счастливо заулыбалась, ее щеки зарделись, а ведь она красавица.
Терпеливо жду, когда начнется распределение второстепенных ролей. Для себя решила, что попрошу дать мне другую роль, а на мою охотницы найдутся. Если режиссер не согласится, уйду. Ко мне пересаживается Чонгук.
— Хочешь отказаться от роли?
— Как ты догадался?
— Поверь, это было не трудно. Пожалуйста, не отказывайся.
— Почему?
— Мы и так постоянно рядом. Моя близость ведь тебя не пугает. А спектакль… это интересно. Не хочу другую партнершу. Уйдешь ты, уйду и я — запишусь тогда на арфу, — шутливо произнес Чон, хотя глаза у парня серьезные.
— До сих пор за мной следишь? — на арфу я записалась как раз после урока музыки.
— Постоянно это делаю. Соскучился по тебе.
— Мне вчера показалось, что тебе скучать не дают.
— Ерунда. Это ты должна была меня встречать там возле сцены. А ты не шелохнулась, вот я и… решил хоть как-то вызвать в тебе эмоции. Ты опять не отреагировала. Думал, все, ты вообще ничего ко мне не чувствуешь, но это твое… удушение стула дало мне некоторую надежду.
Не выдержала. В голос расхохоталась.
— Чонгук, ты невозможен, — отобрала у парня свою руку, которую тот незаметно сцапал, пока я от души смеялась. Чон поглаживал круговыми движениями пальца мою ладонь, и это вызвало очень приятные ощущения в области живота. Вообще, хочется прижаться к теплому телу Чонгука, закрыть глаза, положить голову ему на плечо. Но я держусь. Нельзя Чону поддаваться. Это же волк, самый настоящий, дашь слабину — съест.
На меня и Чонгука с любопытством косятся… даже режиссер посматривает. Не надо было мне так громко смеяться.
— Чонгук, а правда, что среди кланов начался разброд из-за похищенного артефакта? — спросила тихо и почти на самое ухо парня. Все же дефицит общения сказывается, вот уже и с волчарой этим начала общаться.
— Кто сказал? Лис?
— Да.
— Правда, — коротко ответил Чонгук. — Отец все не возвращается от лис, не получается.
Печально.
— Пока не удалось ничего узнать о похитителях?
— Косвенные улики указывают на лис, но глава клана на крови поклялся моему отцу, что ничего про это не знает.
— Да уж.
— Лиса, я что хотел спросить. Ты в волчицу превращаешься?
— Нет.
— Почему?
— А зачем?
— Надо иногда выпускать зверя побегать, иначе давить на психику будут нереализованные звериные инстинкты.
— Мне ничего не давит.
— Точно? Нет перепадов настроения резких? Беспричинной грусти?
— Есть, конечно. Ты прямо сейчас мои дни перед женскими недомоганиями описал.
Чонгук фыркнул.
— В общем, выходи иногда гулять как волчица, а то твоя вторая новая сущность будет грустить взаперти.
Мы еще поболтали с Чонгуком на общие темы. Надо же. Мы вновь разговариваем. Как обычные приятели. Режиссер определи всем роли и отпустил, сказав начинать учить слова. Завтра новая встреча. Будут пробы и вживание в роли. Еще возможны перестановки. Выходили из зала с Чоном вместе, но потом разошлись. Чонгук куда-то пошел в компании своих друзей, а я на стоянку к байку.
Погоняла за городом немного, нервируя охрану пропускного пункта — то приближалась к ним, и сразу поднимался переполох, то уезжала, и так несколько раз. Меня там точно ненавидят. А я виновата, что на байке мне тут особо развернуться негде? Для этого транспорта нужен простор и хорошая дорога.
Поздно вечером, когда сделала уроки, решилась все-таки выгулять свою волчицу. Красная радуется, как щенок. Чувствую себя виноватой, а еще, кажется, что у меня небольшое раздвоение личности. Выбежала из дома и с места развив большую скорость, побежала к окену. Резвилась среди волн, а потом решила, что пора уже наведаться в лес.
Бегу дальше, а потом резко замираю. Ветер до нес мне запах самца. Знакомый запах моего альфы. Поворачиваю голову в сторону, откуда до меня доносится запах. Черный волк не скрываясь стоит на невысокой скале. В пасти волка зажата алая роза. Ха, это… мило. Убитого зайца в прошлый раз волчица не оценила, решил зайти с другой стороны.
Волк осторожно подходит. В глазах зверя настороженность: боится, что сбегу. Чонгук кладет розу к моим лапам. Обнюхала цветок. Пахнет хорошо. Принимается. Довольно фыркнула и неспешной трусцой двинулась дальше вдоль берега. Черный волк держится поблизости, красная волчица не против.
Прогуляли вместе… всю ночь. Волчица, кажется, испугалась, что я в следующий раз ее не скоро выпущу, наверстывает упущенное и запасается впрок. Чонгук показал мне очень красивые места в долине, то и дело, будто случайно, терся об меня, прикасался. Эти случайные поцелуи носом…
Волчица Чонгука совершенно не боится. На поляне затеяла игру — шутливая драка: волчица наседает, пытается поймать ухо или хвост черного, задирает, покусывает бок. Мне, признаться, вся эта возня очень нравится, а вот у Чонгука терпение заканчивается. Волк сначала тих о ворчит, а потом волчица оказывается придавленной к земле тушей черного. Красная поскуливает, тем самым прося с нее слезть, черный фыркает, но пока не уступает. Волк зарывается носом в меховой воротник волчицы и с явным удовольствием вдыхает запах красной. В этот раз моя волчица терпеливо ждет и не огрызается, кажется, ей все-таки нравится этот большой черный волк.
Наконец, Чонгук встает. Красная якобы недовольно машет хвостом и бежит дальше, а я ее спутник не отстает, держась рядом. Мы встречаем стаю, точнее только ее часть. Тут далеко не все. Но сегодня и не день большой охоты, так что присутствие не обязательно. Красную встречают дружелюбно, но вместе со стаей волчица долго не задерживается, бежит дальше, альфа за ней — красная ему сейчас куда важнее остальных.
Рассвет. Я уже около дома. Сегодня выходной, но в школу все равно придется идти — в десять у меня арфа, а в одиннадцать репетиция. Обернулась к волку. У Чонгука глаза такие грустные. Волк расстается со своей парой, и когда я еще решу выпустить красную… Волчица медленно и явно красуясь подходит к альфе… кончиком своего носа касается его, выгибает голову и трется ею о шею черного красавца. Почти объятия. Черный довольно рычит. Ну все, хватит. Ухожу в дом. А черный еще долго стоит под окнами — это я уже будучи человеком наблюдаю с кухни, где стою с чашкой кофе, опираясь на подоконник. Потом ушла собираться.
Алую розу нашла на пороге, когда выходила из дома.