О Свете Дня.

Эпилог

      — Драко, — Грейнджер положила руку ему на щеку, аккуратно запустив пальцы в его волосы.

      Драко усмехнулся и закрыл глаза, чувствуя тепло её ладони на своей коже.

      — Поцелуй меня, — тихо сказала она, и Драко наклонился, немного сместился на кровати и прижался к её губам. Они были невероятно мягкими, и сквозь поцелуй он почувствовал, как она улыбнулась шире. Он обхватил её талию, притягивая ближе к себе, и полностью завладел её ртом. Все рецепторы пропитались запахом ванили и корицы, и Драко переместил руки ей на спину, проводя длинными пальцами вниз по позвоночнику.

      — М-м-м, — она облизнула губы, пробуя их на вкус, и открыла свои яркие, цвета корицы глаза. — Люблю это. Люблю тебя.

      — Я тоже люблю тебя, Гермиона. Мерлин, как я люблю тебя, — это горело в нём. Ад не шёл ни в какое сравнение с жаром этого пламени. Драко мог провести вечность с ней, в ней, и этого всё равно будет недостаточно.

      — Тогда поцелуй меня, — её сладкие губы растянулись в ещё одной улыбке. — Поцелуй меня, Драко. Прикоснись ко мне. Тр…

      Волна ударила в лицо, и солёная вода попала в рот, едва не задушив. Сладкий запах Грейнджер исчез, как и тепло её руки; тепло её мягких губ. Её тепло.

      Драко закашлялся, выплёвывая воду в попытке очистить лёгкие от жёсткой соли. Он приподнялся, тяжело моргая от яркого света. Несмотря на стекающую по лицу воду, его губы были сухими и потрескавшимися. Кожа горела и стягивалась под лучами безжалостного солнца.

      Драко застонал, сел и увидел на мокром песке недалеко от себя бутылку вина. Он вчера взял её с собой перед выходом из дома, после того как мать накричала на него, потребовав, чтобы он убирался. Драко был более чем счастлив свалить с виллы подальше от леденящих кровь криков отца.

      Тёплая погода должна была ему помочь, но Драко не заметил особых улучшений. Люциус с трудом мог самостоятельно встать с постели. Чёрт, он почти не говорил, только что-то лепетал. Он всё время дрожал и кричал, широко раскрыв дикие глаза, пока метался в бреду.

      — Драко! Помоги мне удержать его! — окликнула его Нарцисса накануне, пытаясь опустить одну из рук отца.

      Это был не первый припадок, свидетелем которого он оказался, но все они одинаково тревожили. Драко в ужасе уставился на извивающегося на кровати мужчину. Его серую кожу пятнали тёмные руны, символы и цифры. Рёбра резко выпирали, а мышцы превратились в тонкие струны — такие же, как его светлые волосы, которые оставались на подушке всякий раз, когда Люциус поднимал голову.