Свержение королевы морей

chapter four

Спустя время, Россия понял что мужчина который его приютил, и в следствии всех этих событий, стал его отцом — достаточно неплохой человек. Хоть и бывает строг, может ударить. Но не сильно, слегка, по макушке. Ну, или это ему так везёт, ведь некоторым из его братьев попадает побольше, в основном тем, кто постарше семи или даже восьми годиков от роду. Но, он старается придерживаться правил, которые любезно может пролепетать получивший от отчима УССР. [Отчим упоминается потому что, СССР не является родным отцом для России, и для всех детей. У них у всех есть отцы, поэтому было выбрано упоминание "Отчим".]

Россия никогда не понимал, почему к нему относятся лучше чем к остальным. Да, возможно, товарищ СССР не проявляет этого на публику, но стало быть им остаться наедине, как СССР моментально переключается со своего угрюмого и злого выражения лица, на более доброе, такое которое приятно ему и детскому взору. Приятнее видеть его таким, нежели уставшего после встречи, или опять поссорившимся с дядей Америкой. Вот тогда, его точно лучше не беспокоить, иначе, беда обрушиться на твою голову.

России было странно понимать то, что его язык чуть отличается от языка отчима. У отчима он был совершенно другой, тоже Русский, но, слишком новый для него.  И это настораживало. Почему он не может говорить на другом языке? Почему его язык так красив, но его никто не понимает? Даже товарищ советский союз, и то с неким непониманием пытается найти то или иное слово, которое он сказал, в своем русско-английском словаре. Бесит.

В квартире раздается приглушенный звонок домофона, дети удивленно переглядываются, а Союз с приглушенным стоном, поднимается со своего старого кресла.

— Кого там принесло? — Он зло шипит, смотря в пустоту.

Спускаясь по лестнице, он буквально проклинает всех и вся, которые посмели нарушить его умиротворение. Проклиная всех богов, в которых он не верит, он тихими шагами подходит к двери. Распахивает дверь, и застывает в немом шоке.

— ТЫ?! — Союз бросает гневный взгляд на пришедшего.

— Ну привет, сын мой. — Ри высокомерно поднимает голову, пытаясь перейти на принятый ныне язык, но у него это плохо выходит.

В коридоре раздаются приглушенные голоса, но Россия совсем не понимает, о чём они говорят. В голове звучат кажется знакомые звуки, и он может поклясться, что слышит знакомый голос. Нет, не голос отчима, совсем другой, но кажется, такой родной.