Тайное становится явным

Глава 1. Гарри

Почему, ну почему, если дело касается Северуса, я всегда такой нерешительный?!

Наутро меня ждал просто крышесносный секс, после которого я проспал почти до обеда. Потом, так как рабочий день был все равно безвозвратно потерян, я отправился с Аланом в Кенсингтонский парк. Вечером, когда Кричер увел малыша спать, я несколько раз порывался начать этот трудный разговор, но, глядя на светившееся от счастья лицо Северуса, предвкушавшего неспешные посиделки у камина, а затем явно собиравшегося повторить то, что проделал со мной утром, я так и не осмелился признаться ему. И на следующий день тоже...

«Завтра» наступило для нас обоих лишь через неделю. За ужином мое кольцо привычно нагрелось, оповещая о наличии Амортенции в бокале с вином. И когда он только успел подлить мне зелье? Ведь я, кажется, вообще не отлучался от стола! Впрочем, за пятнадцать лет можно превратиться в настоящего виртуоза. Мысленно я снял с артефакта чары невидимости и положил его на скатерть прямо между нами.

Северус с минуту, словно завороженный, смотрел, как мерцают и вспыхивают руны по ободку кольца, и, пока он смотрел, в его глазах разгоралось понимание, а скулы заливал кирпичный нездоровый румянец. Он дернул ворот своей мантии, точно ему стало дурно, а потом враз севшим от напряжения голосом спросил:

— Что это?

— Фамильное кольцо Блэков, — просто ответил я. — Мне отдал его Кричер. Шестнадцать лет назад. Оно способно указывать на любое зелье в питье или еде...

— Ясно, — едва слышно прошептал Снейп. Его лицо сделалось непроницаемым, оно будто было высечено из камня, но внутри я явственно видел готовый взорваться вулкан. Я похолодел от ужаса: именно такой яростью горел его взгляд, когда на пятом курсе, во время наших «не слишком успешных» занятий окклюменцией, он выдернул меня из Омута памяти.

— Послушай, — заискивающе произнес я, пытаясь стаканом воды усмирить потоки бушующей в его душе лавы, — я все равно нечувствителен к этой проклятой Амортенции. Как растолковал мне давным-давно Сметвик, яд василиска и слезы феникса в моей крови не дают мне ни малейшей возможности быть отравленным, ну или, скажем, опоенным.

— Ясно, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, повторил Северус, а затем стремительно поднялся со своего места. Я и глазом не успел моргнуть, а он уже черной тенью метнулся к камину, бросил в него горсть летучего пороха и, прежде чем я кинулся за ним, исчез в вихре зеленого пламени.