Чудовище и чудовище|РейхЯИ

Неудачная попытка споить Рейха

Разумеется Японская Империя собиралась идти домой. Эта странная записка от СССР, конечно её насторожила, но не более того, к тому же, адресована она была вовсе не ей, а Рейху. Тем не менее, стоило ей выйти из здания и сделать несколько шагов в сторону, думать о чём-то кроме этого перестало быть возможным. Перед тем, как уйти несколько часов назад, немец вышагивал по коридору, мял в руках какую-то бумажку, судя по всему, как раз это письмо, и выглядел раздражённым, сильно встревоженным. Интересно, всё ли в порядке?.. Или Союз всё-таки решил нарушить договор и напасть первым? Нет, вряд ли, он не стал бы... Пройдя ещё метра два, азиатка сначала замедлилась, а затем совсем остановилась, пустым взглядом уставившись куда-то вперёд.

Что уж говорить, она побаивались коммуниста, поэтому полностью уверенной в его миролюбии быть не могла. Тревога невольно заставила поёжиться. Посомневавшись ещё пару минут, Японская Империя посмотрела сначала на небо, окрашенное последним лучом заходящего солнца, потом на себя, в отражении стеклянной поверхности, тяжело вздохнула, мученически запрокинула голову к небу, с немым вопросом: «За что мне это?», и развернувшись ровным шагом направилась в другую сторону.

Окончательное решение в её голове уже сформировалось и звучало так: «Пойду, посмотрю как он там, и если всё в порядке, то просто уйду, подумаешь время потрачу, может прогуляться захотелось!». Конечно, было больше похоже на отговорку, но девушка с внезапной чёткостью осознала, что если не сделает это, то потом не уснёт, будет всю ночь, ну или по крайней мере ближайшие несколько часов, ворочаться, не в силах отделаться от размышлений о том, что же всё-таки произошло с Рейхом и где он вообще находится. Да, глупо, особенно если вспомнить кто она такая, но хоть и не хотелось этого признавать, она волновалась.

***

Одна бутылка уже была пуста и Союз взялся за вторую, которую Рейх ему по доброте душевной уступил. Точнее, не по доброте душевной, а за ненадобностью, так как трёх рюмок ему вполне хватило, чтобы упиться в усмерть, но причина такой щедрости была коммунисту совершенно не важна. Вопреки всем ожиданиям, немец не начал буянить или заводить задушевные разговоры, даже тихо уснуть не соизволил, чем очень расстроил собеседника, который с таким нетерпением ждал эффекта от ударившего в голову алкоголя. Особенно огорчало то, что парень не стал открытым и откровенным, ведь это могло бы очень пригодиться, но увы. Ни одним классическим качеством напившегося Нацистская Германия не обладал.