Шрамы от осколков грёз|ЯИРейх

День его смерти

Этот день был последним в жизни Нацистской Германии. Первое время он громко ругался и в бессильной ярости бродил по комнате, пытаясь придумать, что теперь ему делать, но отрицать очевидное и дальше было уже нельзя. Он проиграл эту войну, бесповоротно и полностью. Союз уже почти буквально стоял у него под дверью, измотанный, раненый и от этого ещё более ядовито злой. Немец бессильно опустился на диван. Возмущаться и взывать к судьбе не было смысла, убей или будь убитым, он успешно следовал этому правилу все последние годы, безжалостно ломая под себя тех, кто был слабее, и вот, и на сильнейшего в конце концов закономерно нашлась управа. Если бы можно было повернуть время вспять, он мог бы всё исправить, найти решения и вовремя принять контрмеры, но единственное, что теперь ему оставалось — выбор, как встретить победившего.

Отчаянное, но от того не менее бессмысленное сопротивление? Нет, конвульсивно биться в своём углу, как загнанная крыса, он не хотел. Заряженный пистолет уже был подготовлен, удобно лежал в руке. Рейх невольно рассмеялся, несмотря на плачевность ситуации, он не мог не чувствовать злорадства. Он отнимет у своего врага последнее, что может отнять. Сладость победы. Да, он проиграл, но он выбрал смерть добровольно, так, как сам того захотел, не понеся никакого наказания за все совершённые зверства. Ариец в полной мере осознавал тяжесть своих преступлений, то, насколько бесчеловечные поступки он совершал. Такое не могло остаться безнаказанным, если бы он был пойман. Сожалел ли он? Ничуть. Сильный пожрёт слабого, это правило никуда не делось, просто теперь слабым стал он. Что ж, его жизнь в любом случае была довольно занятной. Полной горечи и боли разочарования, но не менее сладкой от вкуса превосходства над окружающими. Его планы рухнули, но идеи так и остались жить в нём до самого конца.

На улице сейчас, наверное, ярко светило солнце, а здесь, в закрытой небольшой комнате, удобно устроившись на диване, сидел Рейх, самая ненавидимая личность, наверное, на всей планете. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в приглушённые звуки из коридора. Что-то тяжёлое с силой ударилось в дальнюю дверь. Несколько яростных ударов, шум, треск, ему даже показалось, что под ногами дрогнул пол. Топот множества военных сапог. Что может быть слаще, чем отнять у победителя на его же глазах удовольствие в полной мере почувствовать вкус тяжело добытой победы? Немец медленно поднял руку, приставил пистолет к виску. Он решил, что выстрелит после того, как скажет парочку язвительных слов. Пусть это было очень мелочно, ему до дрожи хотелось как можно сильнее испортить настроение коммунисту, так, чтобы помимо долгого восстановления от последствий войны, он в бессильной ярости скрежетал зубами от одного только воспоминания о нём.