Дни пролетают так быстро. Уже скоро Новый год, но Кристина совсем этого не хочет. Она хочет остаться в этом году, потому что именно в нем столько всего произошло. Захарова сидит на кухне, перед ней полная бутылка водки, до сих пор неоткрытая. У девушки нет желания пить, ей не хотелось после того случая с Лешей и Денисом. Снова много мыслей, которые не дают покоя. Куча проблем, от которых она уйдёт, как и всегда. Но всё же это не вечно, и когда-нибудь придётся встретиться с этим всем лицом к лицу, посмотрев своим страхам в глаза.
Стук в дверь, и Кристина плетется, чтобы открыть, в надежде на то, что там стоит девушка, чьё имя заставляет сердце биться быстрее. Но все рухнуло, когда она увидела Костю. Его то Захарова видеть больше всего не хотела. Она смотрит на него и понимает, какой он жалкий, особенно после её ударов — синяки да ссадины. Кристине не стыдно, она защищала себя; от таких нужно защищаться. Захарова ненавидела мужчин: любое прикосновение провоцировало дрожь по телу и страх. — Ну, привет, Шумахер, — он облокачивается на дверной проем и так противно смотрит на нее, казалось, будто взглядом уже раздевает. И от этого так тошно. — Чего тебе? — стиснув зубы говорит Захарова. Она держится, чтобы не ударить. Просто не хочется снова лезть с кулаками — за эти дни и так было слишком много драк. — Хотел передать, что тебя вечером все наши ждут. На нашем месте. Я особенно жду, — он подмигивает девушке и уходит, не давая ей что-то сказать, просто поднимается на свой этаж. И Кристина, громко захлопнув дверь, ударяет по ней кулаком так сильно, что на костяшках синяки остаются. А на двери вмятина и уже далеко не первая. Она знает, что если не придёт — будет хуже. А если и придёт, то чего ей ожидать? Они будут пить и обсуждать очередных пидоров района? Конечно, на большее они не способны. Захарова знала все про них, всё-таки столько лет была в их компании. И сейчас за это стыдно. Но как та, что ненавидит парней всем сердцем, может общаться только с ними? Кристина сама не знала. Общий язык она находила только с мужским полом, потому что сама была похожа на парня. Была бы в ней капля женственности, может быть, она бы и могла общаться не только с ними. Кристина идёт в комнату и падает на кровать; рука сильно болит. Девушка просто не знала, куда деть эту агрессию, злобу, ненависть, и этот поступок был таким глупым. До вечера ей делать нечего. Она идёт в ванную и ищет бинты, неаккуратно перематывая руку. Захарова смотрит в зеркало и испытывает столько ненависти к себе: эти шрамы, синяки, порезы на руках... Противно от себя самой. Она поднимает рукава толстовки и косится на шрамы на запястьях. Слабость, которую девушка проявляла только таким образом, пытаясь заглушить моральную боль физической. Кристина идёт обратно в комнату и начинает рыться в шкафу в поисках чистых вещей. Мужские штаны, мужские толстовки — весь её гардероб далеко не для девочки. Она достаёт белую толстовку и чёрные спортивные штаны, кидая это все на кровать. В кармане лежит кастет, который пережил столько боев Захаровой, что считать устанешь. В шкафу валяются банки из-под пива, бутылки из-под водки, какой-то нож. И в голову приходит мысль убраться. Первый раз Кристина сама захотела навести порядок. Посмотрев на время, она приступает к уборке; до вечера успеет хотя бы свою комнату прибрать. *** У Лизы все ещё тот день не заканчивается. Мозг отказывается воспринимать произошедшее. Ей снова больно. Это единственное чувство, которое она ощущает сейчас. Лиза пыталась лечь спать сегодня ночью, но не получалось. Мешали сны, от которых только кричать можно. Дыра в груди снова кровоточит и ещё сильнее, чем раньше. Рядом нет никого, она одна. Снова одна. Лишь тёплые воспоминания о прогулках с Кристиной: как она каждый день на протяжении месяца заходила к ней, тот самый поцелуй, который Лиза отвергла. Глаза блестят от слез, лицо опухшее. Она снова выглядит отвратительно и жалко. Андрющенко даже с кровати встать не может, сил просто нет. В груди что-то так сильно сжимается и болит, но, кажется, там уже ничего не осталось от сердца. Девушка утыкается лицом в подушку и снова кричит. Она не может поверить, что он так использовал её, сделал ей больнее всех. Они были вместе три года. Эти гребаные три года. Лиза никогда так не любила. Эта первая любовь затуманила всё — все его ужасные поступки к ней. Токсичные отношения, смешанные с насилием и абьюзом, только сейчас всплывают в голове. Розовые очки наконец-то спадают. Лиза продолжает убивать сама себя, медленно и мучительно. Этот крик — отражение всего её состояния. Она кричит от этой боли в груди, от этой кровоточащей дыры. *** На улице уже темнеет и Захарова наконец-то заканчивает с уборкой. Мусор пришлось выносить больше 5 раз, слишком много хлама. Нужно собираться, под «наше место» они имели в виду гараж Серого. Всегда там сидели, когда менты по барам рыскали. Кристина собирает волосы в хвост и надевает кепку. На улице ужасно холодно, снег. И она одета явно не по погоде, кашель и так мучал девушку, а тут ещё такое. Закинув кастет в карман, Кристина выходит с подъезда и идёт к гаражам. Темно на улице, лишь один фонарь из далека освещает дорогу. За спиной слышится хруст снега, и Захарова поворачивается и видит Костю. С битой в руках. И Кристина напуганным взглядом осматривает того, а за спиной уже встали Никита и Серый. А по бокам Лёша и Денис. — Понятно, — дрожащим голосом говорит девушка, она знала такой ход, сама в этом участвовала раньше. Лёша рассказал свои догадки, а слова Кости добавили масло в огонь. Её изобьют за «пидорство». И лучше сразу умереть, чем пережить эти удары. У двух в руках биты, у Дениса кастет. И ей до безумия страшно, темно и бежать некуда. Они всегда так делали, Кристина знала эту схему: окружить и зажать. И вот на неё летит Костя: первый удар в живот такой сильный, что ноги тут же подкашиваются, и она падает на колени. Снег хоть как-то смягчает это падение. Сзади подходит Денис, оттягивая её за волосы назад. Девушка тащится по снегу, и на щеках появляются первые слезы от боли. Удар за ударом, и живых мест на Захаровой остаётся все меньше. Кровь на снегу. Эта картина ужасна: пять парней бьют одну девушку. Лёша бил с такой силой, что казалось органы выбьет. По голове не били, удары в основном были по животу, ногам, рукам и груди. Она кричит так громко, как только может, но никто не услышит. Даже если и услышит — это не тот район, где тебе помогут. — Ты позор нашей фамилии. Кого же ты там облизываешь из тёлок?! Тебя бы оттрахать, и мозг на место встанет, — кричит Денис и пинает сестру ногой в живот.
