давай я стану твоим «покоем»?

А почему ты стала грубить им?

Что чувствуют люди, когда теряют близких людей? Я очень бы хотела это не знать, но я всё прекрасно знаю. Я бы очень хотела, чтобы этого не знал ни Николас, ни я, но судьба распорядилась по другому.
Терять близких тебе людей, ровно что умирать больной, мучительной смертью тебе самому. Ровно, что вонзить в себя острый нож. Ровно той боли, что видеть как угасает ребёнок, которому ты стала опекуном.
В меня вонзили два острых ножа одновременно: смерть родителей и Николас, который говорит о том, что есть ли смысл жить, и для кого. Ему всего шесть лет, о чём думают дети в его возрасте? О новых игрушках, о новом диске для DVD и о торте на день рождения, в виде машинки. А о чём думает мой брат? Для кого стараться складывать цифры в садике, в чём смысл жизни в принципе, для кого готовить кушать с сестрой?
Прошло девятнадцать дней с их аварии. Искренне больно произносить это слово, как бы не расплакаться мне...

***
2 июня.

— Ники, иди кушать!

Время: 7:24. Я зову брата идти есть, сегодня я веду его в садик. В первый день за эти девятнадцать дней. И в первый раз я пойду на работу за эти девятнадцать дней. Только иду я не на работу официантки, а на второю теперь. Нас двое, и чтобы ни в чём себе не отказывать я устроилась на вторую работу, теперь основную.
Спускается мой брат и садится за стол.

— Доброе утро, Грейси. Спасибо за кашу! – брат улыбается и пододвигает к себе кашу с фруктами.
— Пожалуйста, – я тоже сажусь кушать овсянку с фруктами. Наша любимая каша.

Сегодня последний день в садике, и три месяца каникул. Николас всё утро мне об этом прожужжал. Он рад и я рада. А я же буду работать.
Садимся в теперь мою машину и еду в сад. Что на счёт прав? О, я их получила ещё в шестнадцать и часто брала папину машину кататься, она мне больше нравилась, чем мамина. Вот и сейчас мне досталась папина машина.

Захожу в небоскрёб и иду к своему кабинету. Я работаю теперь психологом, исключительно для детей или подростков. Я училась на него, и совмещала школу с этим учением, курсами, и сдавала экзамен те предметы, которые нужны для психолога.

***

— Хорошо, Джессика, Нарисуй мне рисунок, где будет вся твоя семья, ладно?
— Ладно, – закатив глаза сказала девочка, которой одиннадцать лет. Я не понимаю, почему её привели ко мне, с ней ничего нет такого, либо она мне лжёт. Это просто избалованная девочка, что хамит родителям.

Через десять минут она показывает своё творение. Смотрю, анализирую, у неё всё прекрасно в жизни.

— Скажи, что тебя беспокоит, почему тебя родители отвели ко мне? – спокойно спрашиваю я.
— Мне откуда это знать? Может, потому что они думают, что я постоянно грублю им? – грубым тоном, с приподнятыми бровями говорила она.
— А почему ты стала грубить им?
— Они лезут в мои дела, достали уже.
— Пойми, Джессика, родители-это те люди, что любят тебя больше своей жизни, и им совсем не обязательно грубить, а спокойно объяснить. Поверь, им нужно знать где ты и с кем видишься, вдруг за гаражами запрещёнными веществами балуешься. Нужно спокойно и размеренно отвечать, они ведь волнуются, – она промолчала, но я продолжила,— Ладно, прошло два часа с сеанса, я поговорю с твоими родителями. Можешь идти, но подумай над моими словами!

Я поговорила, объяснила всё родителям, но не говорила о чём был диалог. Думаю, не каждому будет приятно, чтобы чужой человек делился переживаниями ребёнка с родителями. Просто объяснить, что делать и как, дать совет-вот моя работа.