Ты мой холодный декабрь

Снежинка и айсберг

Я твои слова принимаю дозами
В этом городе зимы холодной.
Я к тебе поэзией и прозой,
Ты - моя нехватка кислорода.
Ты декабрь, настигший лютой стужей,
Персональный айсберг, лишь не мой.
Но скажи: я нужен тебе? Нужен?
Если «да», то я к тебе любой ценой.
Ты - спасение моё и воздух,
Что мне вечно в жизни не хватает.
Но когда над головой зажгутся звёзды,
В небе тёмном вместе полетаем.
---------------------
- Ликс, давай же, давай, - Минхо расстёгивает верхние пуговицы моей рубашки, а потом выворачивает мои карманы, я же загибаюсь пополам, задыхаясь от очередного приступа кашля, не в силах здраво мыслить. - Ликс, помоги мне, Ликс! Где он?
Показываю жестом в сторону рюкзака, что валяется на полу у моей кровати. Минхо в один прыжок оказывается у рюкзака, вытряхивает всё содержимое, роется в груде ненужных вещей, которые я вечно таскаю с собой. Он ищет мой карманный ингалятор, потому что у меня ровно год назад диагностировали бронхиальную астму.
- Давай, родной, - он встряхивает флакон, сам раскрывает мою челюсть, пока мои бронхи, подобно музыкальному инструменту, играют на разный манер. - Давай, вот так, вдохни. Молодец.
Минхо - мой старший брат и он единственный во всём мире, кто обо мне всё ещё заботится. Вот и сейчас помогает. Спасает. Без него я бы уже точно на тот свет отправился, ведь заболевание лишь прогрессирует, а без моментальной медицинской помощи при приступе - можно запросто не выжить, задохнуться.
- Всё, хорошо, окей? - Минхо усаживается рядом со мной, на односпальную кровать. Успокаивает. Говорят, психологическая помощь астматикам необходима так же, как медицинская, потому что мы, люди с этим диагнозом, начинаем сильно паниковать, когда отхватываем новый приступ, что с каждым разом сильнее предыдущих. - Молодец, родной, молодец.
Он гладит меня по голове, укладывает её на своё плечо, а я всё ещё хриплю, но уже тише. Мы сидим так, в полной тишине, минут двадцать, а потом я принимаю в себя очередную дозу сальбутамола, но в этот раз через небулайзер, который мне помогает заправить Минхо.
- Грёбаный декабрь, - проговариваю я, надевая на своё лицо силиконовую маску и включая паровое устройство. - Опять всё усложняется.
- Тебе обязательно нужно соблюдать все рекомендации врача, - Минхо суетится рядом, на кухне. Ставит чайник, а потом нарезает колбасу для бутербродов. - Сам ведь всё знаешь.
- Знаю, - бормочу себе под нос, вдыхая пар поглубже, чтобы эффект не заставил себя ждать.
- Ладно, не болтай, - брат уже разливает кипяток по фарфоровым кружкам с лилиями, что у нас остались от родителей, макает один пакетик чая на двоих. - Лечиться надо молча, сам знаешь.
- Знаю, - снова отвечаю я, за что получаю лёгкий подзатыльник от старшего брата.
- Ещё одно слово - и этот кипяток окажется у тебя за шиворотом, - ворчит Минхо, я его понимаю, он переживает, заботится, а я болтаю лишнее, вместо молчания во время лечения. - Хлеб серый или чёрный? Покажи на пальцах.
Показываю один, указательный, значит первый вариант. Чёрный хлеб я не люблю, но он всё равно каждый раз спрашивает. Минхо нарезает серый хлеб крупными ломтями, сверху по одному кругу колбасы - нам не до шика. После того, как не стало родителей, а именно полтора года назад, Минхо всё тянет на себе. Он совмещает учёбу с работой, а ведь ему всего двадцать два, на три года больше, чем мне. Ему тоже хочется жить для себя, в своё удовольствие, ведь молодость одна и она проходит мимо... Я несколько раз находил себе работу, а Минхо каждый раз меня оттуда силой домой притаскивал. Говорит «учись, малой, пусть хоть у тебя всё сложится». А я помочь хочу, понимаете? Помочь! Но он «не нужно нам это, на еду и лекарства для тебя я всегда заработаю». Минхо ни от какой работы не отказывается, за эти полтора страшных года он был официантом, уборщиком, кондуктором, грузчиком, дворником, он раздавал листовки, выгуливал собак, работал посудомойщиком. Думаю, это не весь перечень, но он не особо распространяется, чтобы меня не расстраивать.
Родители у нас были замечательными, но потом глупая авария по вине выехавшего навстречу грузовика, с пьяным водителем за рулём. Лобовое, реанимация, а теперь лишь фотокарточки в альбоме, да редкие посещения там, в их новом доме. Меня Минхо не отпускает слишком часто к ним ездить, потому что я расстраиваюсь, а потом ловлю новые приступы астмы на нервной почве. Заботится.
- Как дела в колледже? - интересуется брат, когда я убираю свой ингалятор и сажусь обратно к столу, что уже накрыт. - Есть успехи?
- Сессия на носу, но ничего, я справлюсь, - отвечаю, пережёвывая бутерброд. - По нескольким предметам автомат.
- Молодец, - кивает Минхо, подвигая тарелку с бутербродами ко мне поближе. - Репетиторов точно не нужно?
- Нет, конечно, нет, - отрицательно мотаю головой. Я стараюсь учиться хорошо, дабы брата не расстраивать. Я буду программистом, когда закончу. Всегда разбирался в компьютерах, да и мне с моим заболеванием лучше будет сидеть за компьютером, чем трудиться на физически сложных должностях. - Я во всём разберусь.
- Ладно, - брат отдаёт мне свой бутерброд, а я делю его напополам, мне его тоже жаль.
После ухода родителей на нас обрушилась целая уйма проблем, в том числе и финансовых. Нам пришлось продать родительскую квартиру, чтобы покрыть семейные долги, а самим переехать в квартиру, что раньше принадлежала нашей бабушке, почти на окраину Сеула. Мы живём бедно, откровенно бедно, но главное, что есть крыша над головой и колбаса на завтрак - так говорит Минхо. А я не хочу так жить, я хочу поскорее пойти на работу, чтобы зарабатывать деньги, чтобы помогать брату, а не видеть его ежедневно убитым, когда он еле волочит домой ноги, после очередной подработки. Увы, я пока лишь на первом курсе, но совсем скоро смогу помогать финансово нашей маленькой семье, всему, что от неё осталось.
- Одевайся теплее, окей? - просит Минхо, а я киваю. - Теперь всегда надевай свитер и шарф, а ещё тёплую маску на лицо. Холода наступили...
Любой астматик, реагирующий на холод, меня поймёт. Иногда стоит лишь выйти из дома, когда термометр показывает ниже минус десяти, вдохнуть морозный воздух, а второй вдох уже и не сделаешь. Приходится меньше находиться на улице, спасаться термомаской, а ещё всегда держать при себе ингалятор, дабы коньки не отбросить. Нам нельзя болеть, никакой простуды - сильно влияет на состояние и заболевание из хронического и стабильного переходит в обострённое. Нельзя увеличить шаг, а уж тем более бежать по холоду - сразу же одышка и проблемы с поступлением кислорода. Нам противопоказан физический труд, работа, связанная с выраженным нервно-психическим напряжением. Запрещены виды трудовой деятельности, внезапное прекращение которых в связи с приступом удушья может нанести вред больному и окружающим: авиадиспетчеры, водители автотранспорта, работа, связанная с пребыванием на высоте, обслуживанием движущихся механизмов, на конвейере и тому подобное - мимо. А ещё нежелательно жить в крупных городах, с загрязнённым воздухом, но нам деваться некуда.
- Да, я уже всё приготовил, - бросаю брату через плечо, когда уже направляюсь в свою комнатку, чтобы одеться и отправиться в колледж. - До вечера!
- До вечера! - Минхо тоже уже собирается на выход, но нам в разные стороны, на разные автобусные остановки. - Телефон всегда держи при себе, звук не выключай.
- Да, помню, помню.
- Ингалятор взял? - встревоженно смотрит на меня брат.
- Взял, - показываю флакончик, а потом бросаю его в рюкзак.
- Всё, давай. Всегда на связи.
Мы расходимся у подъезда, он уезжает на работу, решив пропустить свои сегодняшние пары, а я на учёбу. Радуюсь такому изобретению, как термомаска, что спасает, ведь на улице сегодня морозно, и без неё я снова бы начал задыхаться - не исключено. Час в пути и я на месте, в своём колледже. Уже у входа замечаю Минкёна и Чиюн - моих друга и подругу, они машут мне рукой приветственно, я машу в ответ, а потом вижу, как Минкёна толкает плечом один из старшекурсников, а Чиюн испуганно отпрыгивает в сторону.
- Эй, ты чё творишь? - подбегаю к друзьям и тому самому старшекурснику. Я его знаю, он друг... Друг одного моего знакомого.
- А тебе чего? - огрызается старшекурсник. - Этих фриков мочить надо, понял? Или ты с ними и тебе тоже рожу начистить?
«Фрики» - мои друзья. Сон Минкён - парень-татуировка, его тело всё покрыто нательными рисунками, даже на лице имеются, на скулах, на висках, на лбу и под глазом. Он сильно выделяется на фоне остальных, а потому его часто стараются задеть, называя фриком. Ми Чиюн - моя подруга, она тоже выглядит весьма неординарно, но она очень красивая, к тому же девушка, потому старшекурсники её не трогают, хоть и смеются за спиной. Чиюн любит «странные» наряды, коротко стрижётся, походит на парня, но при более детальном рассмотрении становится понятно, что она девушка. Я не знаю, как так вышло, но все мы познакомились ещё в первый день учёбы и теперь неразлучны.
Минкёна часто принимают за гея, думая, что если он отличается от остальных, значит и ориентация у него иная. Чиюн часто принимают за парня, как я уже говорил. А меня... Меня обычно никто не замечает, будто я пустое место. Ирония в том, что у Минкёна есть девушка, у Чиюн есть девушка, а я - гей. Хоть пока только в перспективе, опыта у меня не было. Люди часто судят по оболочке, делают выводы, цепляют ярлыки, а в жизни... В жизни всё совсем иначе.
- Джэ, отстань от них, - слышу знакомый голос, от которого щемит сердце, оборачиваюсь. - Отстань, я сказал.
К нашему столпотворению из четырёх человек подходит Хёнджин. Хван Хёнджин. Моя самая большая мечта, страсть и боль... Он старшекурсник, как и тот самый Джэ, что доставал сейчас моего друга, но он не такой, он особенный...
- Ты как? - обращается ко мне Хёнджин. - Порядок?
- Да, спасибо, - буркаю себе под нос, покрываясь краской - обычное явление, когда он оказывается в поле моего зрения.
- Джэ тебя не обидел? - спрашивает Хван и заглядывает в мои глаза.
- Меня - нет.
- Я тебе уже говорил не трогать его и друзей его тоже, - обращается Хёнджин к Джэ, а тот стоит, опустив голову. - Если ещё раз увижу - будут проблемы.
Хван Хёнджин для меня пример идеального старшекурсника, а ещё мужчины, парня. Он красив. Статен. Умён. Он справедлив! Когда я только поступил в колледж, Хёнджин был куратором нашей группы, именно тогда мы и познакомились. Он сейчас на четвёртом курсе, на последнем, а я - юный полудохлый первокурсник, который в первый же день знакомства отхватил приступ астмы, и совсем не из-за холода или загрязнённого воздуха, а, похоже, из-за его красоты. Он тогда вызвал скорую, а ещё помог мне найти спасательный флакон в рюкзаке, вытряхнув всё его содержимое прямо на парту. Он даже не паниковал. Просто стянул с меня жилет, расстегнул рубашку, впрыснул в меня лекарство, а потом, после приезда скорой, после отъезда скорой, посадил меня в такси и довёз до дома, передав в руки Минхо. Он спас меня, а я влюбился. Безответно и абсолютно глупо... Хёнджин натурал, я часто вижу его с разными девушками, со мной же он тогда возился лишь из-за чувства ответственности, а ещё, может, человечности.
Остальные не считают Хёнджина человечным. Говорят, он был тем ещё хулиганом раньше, жестил много, а теперь остепенился, но загулы с красивыми девчонками не оставил, появляясь постоянно с новыми на разных вечеринках и в самом колледже. Я не верю во всё это, хотя и вижу наглядно... Хёнджин не такой, пусть он айсберг, пусть он сдержанный, холодный, но он не такой... Не такой.
- Если этот болван ещё раз тронет твоих друзей или тебя, сообщи мне, окей? - голос Хёнджина выводит меня из моих размышлений, и до меня только доходит, что я всё это время на него пялился. Идиот. - Окей, снежинка?
- Окей, - отвечаю спокойно, но моё сердце пропускает удар от его «снежинка». Он меня так с первого дня называет, из-за светлых волос, видимо, хотя и сам красит волосы в блондинистый. Снежинка и айсберг... Хороша компания. Особенно для меня, человека, который не переносит холод.
Хёнджин кивает и мне кажется, или он подмигивает? Да нет, бред какой-то... Он удаляется, заходит внутрь, Джэ тащится следом, а потом и мы с Минкёном и Чиюн заходим. Пары пролетают быстро, потому что я всё время думаю о нём, об этом прекрасном айсберге, что так плотно засел в моей голове, душе, сердце... Парни нравились мне ещё в средней школе, мы даже пытались встречаться с одним, но дальше поцелуев не заходило, а потом мы поняли, что мы «не те». Более опыта в отношениях у меня не было, как и влюблённостей. В то время, как все мои одноклассники и однокурсники строят отношения, я залипаю на самого красивого старшекурсника нашего колледжа. Сказать честно? Сюжет моей жизни банален до абсурда. Я чувствую себя каким-то американским подростком из фильмов, что в кинотеатрах собирают миллионы людей по всему миру. Все они тупы и клишированны: простой первокурсник, невзрачный и непримечательный, влюбляется в звезду колледжа, а тот, конечно же, влюбляется в ответ. Счастливый финал, все довольны... Тьфу! Противно даже. Вот только у меня есть огромное отличие от всех этих киношных историй - влюбился только я, а он - нет. Бесполезно. Даже мечтать нечего.
- Ликс, пойдём сегодня в парк? - спрашивают меня Минкён и Чиюн, когда мы сидим на обеде в столовой. - Мы потом ещё в кино собираемся.
Хочется ответить «да, конечно, пойдёмте», но у меня астма и отсутствие денег. В парк на холод - нельзя, в кино без денег - не пустят. К брату обращаться не хочу, он и так вкалывает, а я чувствую себя сидящим на его шее. Надо, пожалуй, хотя бы через интернет найти подработку, а то не дело это...
- Не смогу по холоду, - пожимаю плечами. - Сегодня опять приступ был.
- Ох, бедный, - Чиюн накрывает мою руку своей. - А в кино? Я знаю, что у вас с братом временные трудности, но позволь мне купить тебе билет?
- Нет, - отрицательно мотаю головой. - Спасибо за заботу, но я лучше попробую заработать денег самостоятельно.
- Кстати, - вставляет Минкён, задумчиво пережёвывая свой сэндвич, который ему с собой завернула его заботливая девушка. - Я тут слышал краем уха, одному знакомому отца нужен человек на подработку, в охрану.
- В охрану? - косится на Минкёна Чиюн. - И чего ты предлагаешь?
Я тоже не понимаю. Какой из меня охранник, если я с собой совладать не в состоянии?
- Не в прямом смысле, - пытается объяснить друг. - Ему нужен человек в его торговый центр, который будет просто сидеть в отдельном кабинете и следить за камерами, а потом передавать охранникам по рации о подозрительных личностях.
- Вот это уже более интересно, - вникаю я в суть разговора. - Я ведь могу! Работа не на холоде и не физическая.
- А я о чём! - Минкён поднимает указательный палец вверх. - Но у него условие, пунктик, так сказать. Человек должен разбираться в компьютерах на профессиональном уровне.
- И это я могу! - я чуть не подпрыгиваю на месте от избытка эмоций. - Я же разбираюсь!
- Я не уверен, что он возьмёт на работу первокурсника, но люди, что уже закончили учёбу, к нему не пойдут, они же не дураки, имея диплом, идти работать в охрану, когда можно программистом в любую компанию - двадцать первый век.
- А что насчёт утренних часов? - интересуюсь. - У меня ведь учёба.
- Да в том то и дело, что ему нужен человек на подработку, - отвечает Минкён. - Там у него работает кто-то с раннего утра и поздно вечером, а днём не может, потому и ищут.
- Как мне связаться с ним?
- Уточню у отца.
Стараюсь заранее не радоваться, ведь не факт, что меня примут на работу. Но если примут... Это был бы идеальный вариант: совмещение не в ущерб учёбе, без физических нагрузок, не на холоде. Думаю, даже Минхо не будет против.
Минкён выясняет номер у отца, я тут же набираю, мужчина на том конце провода отвечает, что готов встретиться со мной прямо сегодня. Радуюсь, пишу брату, предупредив, что немного задержусь сегодня, но со мной всё в порядке, переживать не о чем. Он отвечает коротким «ок», видимо, совсем заработался бедный.
Остаток пар тоже пролетает быстрее, чем я мог ожидать, а сразу после учёбы я спешу в гардероб, чтобы отправиться в тот самый торговый центр на собеседование. Забираю своё пальто, шарф с шапкой, сменную обувь, и тут понимаю, что не нахожу свою маску. Свою спасающую термомаску, без которой выдвигаться на улицу - самоубийство. Стою посреди холла, глазами хлопаю и не понимаю ничего. Как мне теперь из колледжа выйти? Как домой добраться? Где денег на новую маску взять? Чёрт...
- Что-то случилось? - слышу за спиной знакомый низкий голос, а по телу мурашки. - Ты не в порядке?
- Нет, - оборачиваюсь, - всё в норме.
Хёнджин мне, кажется, не верит, смотрит с подозрением. А я не хочу признаваться, не хочу, чтобы он меня жалел как-то. Жалость, по моему мнению, самое поганое чувство. Пусть он лучше вообще ко мне никак не относится, чем жалеть будет.
- Нет, всё же что-то случилось, - он скользит по мне взглядом, осматривая с головы до ног, будто проверяет не обидел ли меня кто-то. - Я это по спине заметил.
- По спине? - округляю глаза. - Это как?
- Спина твоя подрагивала, - объясняет. - Подумал - плачешь. Вижу, что нет, но что-то всё же не в порядке.
- Маску я потерял, - выдыхаю, понимая, что нет смысла скрывать, этот айсберг до истины всё равно докопается. - Термомаску.
- И на улицу без неё никак, верно?
- Верно, - опускаю глаза в пол, пялюсь на трещинку в кафеле, будто она делу поможет.
- Стой здесь.
- Чего?
- Просто стой здесь. Дождись меня.
Не успеваю ответить, потому что Хёнджин уже набрасывает на свои плечи чёрное пальто и покидает колледж. Присаживаюсь на скамейку у стены. Что мне ещё остаётся? Надо же так было попасть... Как только маску проворонил?
Он возвращается ровно через сорок минут, я засекал. Считал. Протягивает мне новенькую термомаску в упаковке, а я глазам не верю.
- Это было непросто, в ближайшей аптеке не продают, потому пришлось съездить в специализированное местечко, - присаживается рядом со мной, а меня током прошибает от его близости, мы ведь с ним не общались даже все эти месяцы толком, лишь здоровались после того случая моего им спасения. А сейчас, получается, он снова меня спас? Мой айсберг - герой. Жаль, что местоимение «мой» здесь лишнее.
- Спасибо, - благодарю вполголоса. - Я отдам деньги! Позже... Сколько стоит?
- Нисколько, снежинка, - забирает у меня маску из рук, распечатывает и сам натягивает её мне на нос. - Будь здоров.
- Почему ты помогаешь мне? - не удерживаюсь от вопроса.
- Потому что ты нуждаешься в помощи.
Я так и знал, что он просто жалеет меня. Мне сейчас хочется плакать от обиды, даже глаза печёт, но я держусь, чтобы совсем дебильным в его глазах не остаться. Он просто жалеет меня, не более. Просто жалеет, а я в нём тону всё больше... В глазах его бездонных, в мимике, в жестах, и в том, как он ловко поправляет свои волосы, заправляя за ушко. А его родинка? Крошечная точка-родинка под нижним веком, словно его поцеловал в это место ангел-хранитель, словно оставил свой чудный след, чтобы все знали, что Хёнджин особенный.
- Мне пора, - поднимаюсь со скамейки, поправляю маску поровнее, а он поднимается следом. - У меня собеседование.
- Давай, - кивает он. - Удачи.
- Спасибо.
Выхожу из колледжа первым, не оборачиваюсь, стараюсь всеми силами держать слёзы, мысленно уговаривая их, чтобы даже не думали выкатываться. Бреду по уже заснеженной улице к остановке, чуть не пропускаю свой автобус из-за рассеянности и мыслей, но всё же успеваю запрыгнуть. Собеседование моё проходит успешно, меня встречают и ведут в кабинет главного, он владелец этого торгового центра. Задаёт мне несколько рядовых вопросов, в том числе о заболеваниях. Отвечаю честно.
- Ничего страшного, - успокаивает меня господин Джанджун. - У меня работает парень, он вообще на инвалидном кресле передвигается. Ноги ампутировали, на работу не брали никуда, а он человек отменный, работник трудолюбивый, как его не взять? Сидит в комнатке своей, смотрит за мониторами, по рации охранникам информацию передаёт. - Это для него нужна замена на дневные часы?
- Да, для него. У него процедуры днём в больнице обязательные, со спиной ещё проблемы, потому он уезжает, а к позднему вечеру возвращается и дорабатывает до самого закрытия.
Понимаю, что передо мной очень благородный человек. Он не смотрит на то, есть ли у человека ноги, он не смотрит на то, что перед ним астматик с запущенной стадией. Он смотрит на то, чтобы человек в технике разбирался и внимательным был, а для этого не нужны ноги или здоровые бронхи, для этого голова на плечах необходима, да голос, чтобы в рацию разговаривать.
Господин Джанджун принимает меня на работу. Прямо с завтрашнего дня принимает! Зарплату обещает хорошую, говорит, что на выходных приезжать не надо, так как в субботу и воскресенье у него другой человек работает, а тот, что в кресле, с понедельника по пятницу. За двадцать рабочих дней в месяц, а вернее часов в эти дни, он предлагает мне достойную оплату, даже Минхо столько не получает на своих должностях. Я радуюсь, обещаю завтра явиться вовремя, сразу же после учёбы, а он жмёт мне руку и желает удачи. Золотой человек. Человек, благодаря которому моя жизнь, кажется, начинает немного налаживаться.