Остров сокровищ. Р.Л.Стивенсон

6.Бумаги капитана

Мы неслись во весь опор и наконец остановились у дома доктора Ливси. Весь фасад был погружен во мрак. Мистер Данс велел мне спрыгнуть с лошади и постучаться. Доггер подставил стремя, чтобы мне было удобнее сойти. На стук вышла служанка. - Доктор Ливси дома? - спросил я. - Нет, - отвечала она. - Он вернулся после полудня домой, а теперь ушел в усадьбу пообедать и провести вечер со сквайром. - В таком случае мы едем туда, - сказал мистер Данс. До усадьбы было недалеко. Я даже не сел в седло, а побежал рядом с лошадью, держась за стремя Доггера. Мелькнули ворота парка. Длинная безлиственная, озаренная луной аллея вела к белевшему вдали помещичьему дому, окруженному просторным старым садом. Мистер Данс соскочил с лошади и повел меня в дом. Нас тотчас же впустили туда. Слуга провел нас по длинному коридору, пол которого был застлан ковром, в кабинет хозяина. Стены кабинета были уставлены книжными шкафами. На каждом шкафу стоял бюст. Сквайр и доктор Ливси сидели возле яркого огня и курили. Я никогда не видел сквайра так близко. Это был высокий мужчина, более шести футов ростом, дородный, с толстым суровым лицом, огрубевшим и обветренным во время долгих странствий. У него были черные подвижные брови, выдававшие не злой, но надменный и вспыльчивый нрав. - Войдите, мистер Данс, - сказал он высокомерно и снисходительно. - Добрый вечер! - Добрый вечер, Данс, - сказал доктор и кивнул головой. - Добрый вечер, друг Джим. Какой попутный ветер занес вас сюда? Таможенный надзиратель выпрямился, руки по швам, и рассказал все наши приключения, как заученный урок. Посмотрели бы вы, как многозначительно переглядывались эти два джентльмена во время его рассказа! Они слушали с таким любопытством, что даже перестали курить. А когда они услыхали, как мать моя отправилась ночью обратно в наш дом, доктор Ливси хлопнул себя по бедру, а сквайр крикнул "браво" и разбил свою длинную трубку о решетку камина. Мистер Трелони (так, если вы помните, звали сквайра) давно уже оставил свое кресло и расхаживал по комнате, а доктор, словно для того, чтобы лучше слышать, стащил с головы свой напудренный парик. Странно было видеть его без парика, с коротко остриженными черными волосами. Наконец мистер Данс окончил свой рассказ. - Мистер Данс, - сказал сквайр, - вы благородный человек! А прикончив одного из самых кровожадных злодеев, вы совершили доблестный поступок. Таких надо давить, как тараканов!.. Хокинс, я вижу, тоже малый не промах. Позвони в тот колокольчик, Хокинс. Мистер Данс должен выпить пива. - Значит, Джим, - сказал доктор, - то, что они искали, находится здесь, у тебя? - Вот оно, - сказал я и протянул ему завернутый в клеенку пакет. Доктор осмотрел пакет со всех сторон. По-видимому, ему не терпелось вскрыть его. Но он пересилил себя и спокойно положил пакет в карман. - Сквайр, - сказал он, - когда Данс выпьет пива, ему придется вернуться к своим служебным обязанностям. А Джим Хокинс будет ночевать у меня. Если позволите, я попрошу сейчас подать ему холодного паштета на ужин. - Еще бы, сделайте милость, Ливси! - отозвался сквайр. - Хокинс сегодня заслужил кое-что и побольше. Передо мной на одном из маленьких столиков поставили большую порцию голубиного паштета. Я был голоден как волк, и поужинал с большим удовольствием. А тем временем Данс, выслушав немало новых похвал, удалился. - Ну, сквайр, - сказал доктор. - Ну, доктор, - сказал сквайр. - В одно слово! - засмеялся доктор Ливси. - Надеюсь, вы слышали об этом Флинте? - Слыхал ли я о Флинте?! - воскликнул сквайр. - Вы спрашиваете, слыхал ли я о Флинте? Это был самый кровожадный пират из всех, какие когда-либо плавали по морю. Черная Борода перед Флинтом младенец. Испанцы [в XVIII веке Англия воевала с Испанией и Францией, а в XVII веке - также и с Голландией; отсюда вражда некоторых персонажей романа к испанцам, французам и голландцам] так боялись его, что, признаюсь вам, сэр, я порой гордился, что он англичанин. Однажды возле Тринидада я видел вдали верхушки его парусов, но наш капитан струсил и тотчас же повернул обратно, сэр, в Порт-оф-Спейн [столица острова Тринидад в Карибском море]. - Я слышал о нем здесь, в Англии, - сказал доктор. - Но вот вопрос: были ли у него деньги? - Деньги! - вскричал сквайр. - Разве вы не слыхали, что рассказывал Данс? Чего могли искать эти злодеи, если не денег? Что им нужно, кроме денег? Ради чего, кроме денег, они стали бы рисковать своей шкурой? - Мы скоро узнаем, ради чего они рисковали шкурой, - ответил доктор. - Вы так горячитесь, что не даете мне слова сказать. Вот что я хотел бы выяснить: предположим, здесь, у меня в кармане, находится ключ, с помощью которого можно узнать, где Флинт спрятал свои сокровища. Велики ли эти сокровища? - Велики ли, сэр! - закричал сквайр. - Так слушайте! Если только действительно в наших руках находится ключ, о котором вы говорите, я немедленно в бристольских доках снаряжаю подходящее судно, беру с собой вас и Хокинса и еду добывать это сокровище, хотя бы нам пришлось искать его целый год! - Отлично, - сказал доктор. - В таком случае, если Джим согласен, давайте вскроем пакет. И он положил пакет перед собой на стол. Пакет был крепко зашит нитками. Доктор достал свой ящик с инструментами и разрезал нитки хирургическими ножницами. В пакете оказались две вещи: тетрадь и запечатанный конверт. - Прежде всего посмотрим тетрадь, - предложил доктор. Он ласково подозвал меня к себе, и я встал из-за стола, за которым ужинал, чтобы принять участие в раскрытии тайны. Доктор начал перелистывать тетрадь. Сквайр и я с любопытством смотрели через его плечо. На первой странице тетради были нацарапаны всевозможные каракули. Было похоже, что их выводили от нечего делать или для пробы пера. Между прочим, здесь была и та надпись, которую капитан вытатуировал у себя на руке: "Да сбудутся мечты Билли Бонса", и другие в том же роде, например: "Мистер У.Бонс, штурман", "Довольно рому", "У Палм-Ки [островок у берегов Флориды] он получил все, что ему причиталось". Были и другие надписи, совсем непонятные, состоявшие большей частью из одного слова. Меня очень заинтересовало, кто был тот, который получил, "что ему причиталось", и что именно ему причиталось. Быть может, удар ножом в спину? - Ну, из этой страницы не много выжмешь, - сказал доктор Ливси. Десять или двенадцать следующих страниц были полны странных бухгалтерских записей. На одном конце строки стояла дата, а на другом - денежный итог, как и обычно в бухгалтерских книгах. Но вместо всяких объяснений в промежутке стояло только различное число крестиков. Двенадцатым июня 1745 года, например, была помечена сумма в семьдесят фунтов стерлингов, но все объяснения, откуда она взялась, заменяли собой шесть крестиков. Изредка, впрочем, добавлялось название местности, например: "Против Каракаса", или просто помечались широта и долгота, например: "62 17 20, 19 2 40". Записи велись в течение почти двадцати лет. Заприходованные суммы становились все крупнее. И в самом конце, после пяти или шести ошибочных, зачеркнутых подсчетов, был подведен итог, и внизу подписано: "Доля Бонса". - Я ничего не могу понять, - сказал доктор Ливси. - Все ясно, как день! - воскликнул сквайр. - Перед нами приходная книга этого гнусного пса. Крестиками заменяются названия потопленных кораблей и ограбленных городов. Цифры обозначают долю этого душегуба в общей добыче. Там, где он боялся неточности, он вставлял некоторые пояснения. "Против Каракаса", например. Это значит, что против Каракаса было ограблено какое-то несчастное судно. Бедные моряки, плывшие на нем, давно уже гниют среди кораллов. - Правильно! - сказал доктор. - Вот что значит быть путешественником! Правильно! И доля его росла, по мере того как он повышался в чине. Ничего больше в этой тетради не было, кроме названий некоторых местностей, записанных на чистых листах, и таблицы для перевода английских, испанских и французских денег в ходячую монету. - Бережливый человек! - воскликнул доктор. - Его не обсчитаешь. - А теперь, - сказал сквайр, - посмотрим, что здесь. Конверт был запечатан в нескольких местах. Печатью служил наперсток, который я нашел у капитана в кармане. Доктор осторожно сломал печати, и на стол выпала карта какого-то острова, с широтой и долготой, с обозначением глубин моря возле берегов, с названием холмов, заливов и мысов. Вообще здесь было все, что может понадобиться, чтобы без всякого риска подойти к неведомому острову и бросить якорь. Остров имел девять миль в длину и пять в ширину. Он напоминал жирного дракона, ставшего на дыбы. Мы заметили две гавани, хорошо укрытые от бурь, и холм посередине, названный "Подзорная Труба". На карте было много добавлений, сделанных позже. Резче всего бросались в глаза три крестика, сделанных красными чернилами, - два в северной части острова и один в юго-западной. Возле этого последнего крестика теми же красными чернилами мелким, четким почерком, совсем не похожим на каракули капитана, было написано: "Главная часть сокровищ здесь". На оборотной стороне карты были пояснения, написанные тем же почерком. Вот они: "Высокое дерево на плече Подзорной Трубы, направление к С. от С.-С.-В. Остров Скелета В.-Ю.-В. и на В. Десять футов. Слитки серебра в северной яме. Отыщешь ее на склоне восточной горки, в десяти саженях к югу от черной скалы, если стать к ней лицом. Оружие найти легко в песчаном холме на С. оконечности Северного мыса, держать на В. и на четверть румба к С. Д.Ф." И все. Эти записи показались мне совсем непонятными. Но, несмотря на свою краткость, они привели сквайра и доктора Ливси в восторг. - Ливси, - сказал сквайр, - вы должны немедленно бросить вашу жалкую практику. Завтра я еду в Бристоль. Через три недели... нет, через две недели... нет, через десять дней у нас будет лучшее судно, сэр, и самая отборная команда во всей Англии. Хокинс поедет юнгой... Из тебя выйдет прекрасный юнга, Хокинс... Вы, Ливси, - судовой врач. Я - адмирал. Мы возьмем с собой Редрута, Джойса и Хантера. Попутный ветер быстро домчит нас до острова. Отыскать там сокровища не составит никакого труда. У нас будет столько монет, что нам хватит на еду, мы сможем купаться в них, швырять их рикошетом в воду... - Трелони, - сказал доктор, - я еду с вами. Ручаюсь, что мы с Джимом оправдаем ваше доверие. Но есть один, на которого я боюсь положиться. - Кто он? - воскликнул сквайр. - Назовите этого пса, сэр! - Вы, - ответил доктор, - потому что вы не умеете держать язык за зубами. Не мы одни знаем об этих бумагах. Разбойники, которые сегодня вечером разгромили трактир, - как видите, отчаянно смелый народ, а те разбойники, которые оставались на судне, - и, кроме них, смею сказать, есть и еще где-нибудь поблизости - сделают, конечно, все возможное, чтобы завладеть сокровищами. Мы нигде не должны показываться поодиночке, пока не отчалим от берега. Я останусь здесь вместе с Джимом до отъезда. Вы берите Джойса и Хантера и отправляйтесь с ними в Бристоль. И, самое главное, мы никому не должны говорить ни слова о нашей находке. - Ливси, - ответил сквайр, - вы всегда правы. Я буду нем как могила.