в кабинете у директора

5 часть

Матвиенко чувствует себя как дома. Парень чуть ли ни с детства катается на поездах, и раньше Дима достаточно часто шутил на эту тему. Серёжа не мог ни минуты просидеть спокойно. То в окно высунется, плюнув на все правила, то по коридору носится, заглядывая к одноклассникам, то ещё что-нибудь выкинет:

       — Не человек, а ходячая катастрофа, — пробубнил как-то Позов, лёжа на животе и пытаясь читать книгу, что прихватил с собой в последний момент. Матвиенко тогда лишь фыркнул, уплетая за обе щеки нагло выпрошенные у девчонок из соседнего купе мармеладки.

      После того, как Серёжа в очередной раз направился на вылазку по соседям, то наткнулся на довольно помятую ото сна мордашку Павла Алексеевича и получил знатные нагоняи за то, что нарушает всеобщий покой и вообще: «Увижу в коридоре хотя бы кончик твоего носа ещё раз, ты у меня неделю будешь оставаться после уроков и писать на бумажке А4 правила поведения в поезде, Матвиеныч! А ну марш в своё купе!»

      По правде говоря, парням несказанно повезло, потому что ехали они только вдвоём. Как так получилось, похоже, навсегда останется загадкой. Когда время переваливает за шесть вечера, за окном начинает смеркаться. Дима уже давно отбросил начатую книжку и теперь та валяется где-то в ногах, ибо сосредоточиться на словах было просто невозможно. Позов ездил в поезде от силы раза два за всю свою жизнь, поэтому сейчас всё казалось в новинку. Парень перебирается на второй ярус и, сложив руки на подушке, наблюдает за начавшимся закатом.

      Солнечный диск медленно-медленно опускается к горизонту, окрашивая верхушки леса, проносившегося за окном со скоростью молнии, в нежно-розовый. Небо же остаётся ясным, только в некоторых местах окрашиваясь в светло-оранжевый. Редкие облака, подсвеченные солнцем, становятся розоватыми, напоминая сладкую вату, продающуюся во всех парках аттракционов мира. Стук колёс сливается в прекрасную мелодию, словно мёд, текущую в уши, и разливается по всему телу приятной усталостью. Но спать не хочется от слова совсем. Кое-как оторвав глаза от такой красоты за окном, Дима переводит взгляд на нижнее сидение, где, лёжа на животе спиной к окну, валяется Матвиенко, залипая в какую-то войнушку на телефоне, иногда отчаянно матеря своих соперников. Позов рассматривает то, как лучи солнца, заглядывающие через стекло, красиво подсвечивают тёмно-каштановые волосы, выхватывают рандомные места на смуглой коже рук. Серёжу сейчас отчаянно хотелось нарисовать, чтобы запечатлеть эту картину хотя бы на бумаге, ведь камера не сможет передать даже одной десятой всей красоты. Всё-таки Матвиенко красив, и красив невероятно, даже несмотря на весь его сложный и местами грубый характер. И Дима каждый раз убеждается в этом снова и снова.
                               ***
Когда одиннадцатиклассники во главе с Павлом Алексеевичем и Ляйсан Альбертовной выходят из шумного Московского вокзала на не менее шумную улицу, часовая стрелка уже пересекает черту в девять вечера. Всё устало трут глаза, пытаясь собрать оставшиеся силы в кучку, чтобы доехать до отеля, заползти в мягкие кровати и уснуть. Свежий прохладный ветер, прилетающий прямиком в лица, отлично бодрит, и спустя каких-то пять минут все начинают оживлённо вертеть головами, рассматривая ночной Петербург.