в кабинете у директора

6 часть

Утро и последующие несколько часов, проведённые в поезде, парни помнят плохо. После лекции длиной в целый час о том, что такое ответственность и как ей надо пользоваться, ребята вообще мало чего соображали и воспринимали. Все мозги им выебал Паша, а Ляйсан, явно переволновавшаяся больше всех, просто кивала на некоторые предложения мужчины, буравя провинившихся упрекающим взглядом, но под конец она сменила гнев на милость и произнесла:

       — Они всё поняли, Паш, — девушка успокаивающе опустила свою небольшую ладошку на плечо мужчины, слегка сжимая. — Пусть идут, завтра мы уже уезжаем, надо собраться ещё.

      Когда поезд останавливается и все с радостными и облегчёнными выдохами вываливаются из вагона, Добровольский оглядывает перрон и, выловив нужные ему фигуры, грозно зовёт:

       — Матвиенко! Позов! — парни тут же оборачиваются, а поняв, кому они понадобились, громко сглатывают.

      Дима с Серёжей на протяжении всей поездки сидели у себя в купе и носа не высовывали за его пределы, потому что злой Павел Алексеевич — это самое страшное, что можно увидеть в своей жизни. Поэтому сейчас они переглядываются и кивают друг другу, мол, начали вместе, значит, и закончим тоже вместе.

       — Завтра чтобы оба были утром у кабинета директора, — сложив руки на груди, Добровольский буравит учеников настолько серьёзным и холодным взглядом, что те не находят в себе сил не то что в глаза посмотреть — им даже угукнуть сложно. — С первого урока вас отмажу, а потом пощады не ждите.

      Парни еле заметно кивают головами, мысленно считая секунды до момента, когда же их отпустят. Павел Алексеевич ещё раз окидывает школьников злым прищуром и тяжело вздыхает. Ну не может он долго злиться на этих любимых бестолочей, как бы не старался. Мужчина отвешивает парням лёгкие подзатыльники, и те удивлённо ойкают, тут же поднимая взгляд на классного руководителя:

       — Если меня из-за вас двоих уволят, то я не знаю, что сделаю с вами. Всё, а ну брысь отсюда, видеть вас не могу! — со смешинками в голосе произносит Добровольский и с полуулыбкой наблюдает, как Дима с Серёжей смеются и убегают прочь к выходу, крича прощания и пожелания спокойной ночи.

       — Домой? — сзади подходит Ляйсан, так же провожая взглядом убегающие прочь фигуры породнившихся школьников, и улыбается. Через одно плечо перекинута лямка от дорожного рюкзака, которую Утяшева придерживает рукой.

      Паша переводит на девушку взгляд карих глаз, полный безграничной нежности и любви, а затем аккуратно забирает ношу, закидывая себе на плечи. Взяв в свою ладонь маленькую ладошку Ляйсан, Добровольский шепчет, улыбаясь самой счастливой улыбкой:

       — Домой.

                               ***
Серёжа с Димой молча выходят с вокзала, останавливаясь на верхней ступеньке. Матвиенко выдыхает через рот, слегка запрокидывая голову, и рассматривает уже темнеющее небо. Родная Москва встречает шумом проезжающих мимо машин, гомоном из людских голосов и еле слышного пения птицы. В воздухе витает что-то такое, чего так не хватало в Петербурге, что-то истинно-московское. Что-то, чего нет нигде больше, ни в одной точке всего необъятного мира.

       — Ну-y, зато было весело, — неуверенно тянет Матвиенко, а Дима лишь усмехается и кивает.

      Да, весело было безусловно, а завтра будет ещё веселее, это уж точно.