Белый клык

В дальний путь

Это носилось в воздухе. Белый Клык почув­ствовал беду еще задолго до того, как она дала знать о своем приближении. Весть о грядущей ггеремене какими-то неведомыми путями дошла до него. Предчувствие зародилось в нем по вине богов, хотя он и не отдавал себе отчета в том, как и почему это случилось. Сами того не подозревая, боги выдали свои намерения собаке, и она уже не ггокидала крыльца хижины и, не входя в комнату, знала, что люди что-то затевают.

- Послушайте-ка! - сказал как-то за ужином погон­щик.

Уидон Скотт прислушался. Из-за двери доносилось тихое тревожное поскуливание, похожее скорее на сдерживаемый плач. Потом стало слышно, как Белый Клык обнюхивает дверь, желая убедиться в том, что бог его все еще тут, а не исчез таинственным образом, как в прошлый раз.

- Чует, в чем дело,- сказал погонщик.

Уидон Скотт почти умоляюще взглянул на Мэтта, но слова его не соответствовали выражению глаз.

- На кой черт мне волк в Калифорнии? - спро­сил он.

- Вот и я то же самое говорю, - ответил Мэтт. - На кой черт вам волк в Калифорнии?

Но эти слова не удовлетворили Уидона Скотта; ему показалось, что Мэтт осуждает его.

- Наши собаки с ним не справятся, - продолжал Скотт. - Он их всех перегрызет. И если даже я не разорюсь окончательно на одни штрафы, полиция все равно отберет его у меня и разделается с ним по-своему.

- Настоящий бандит, что и говорить! - подтвердил погонщик.

Уидон Скотт недоверчиво взглянул на него.

- Нет, это невозможно, - сказал он решительно.

- Конечно, невозможно, - согласился Мэтт. - Да вам придется специального человека к нему приставить.

Все колебания Скотта исчезли. Он радостно кивнул. В наступившей тишине стало слышно, как Белый Клык тихо поскуливает, словно сдерживая плач, и обнюхивает дверь.

- А все-таки здорово он к вам привязался, - сказал Мэтт.

Хозяин вдруг вскипел:

- Да ну вас к черту, Мэтт! Я сам знаю, что делать.

- Я не спорю, только...

- Что «только»? - оборвал его Скотт.

- Только... - тихо начал погонщик, но вдруг осме­лел и не стал скрывать, что сердится: - Чего вы так взъерошились? Глядя на вас, можно подумать, что вы так-таки и не знаете, что делать.