Такси?

10. Я тебя люблю, малышка Чарли

Выстрел

А потом была тишина. Она просто посмотрела на окровавленную ладонь и обреченно подняла на него взгляд. Он стоял со страхом в глазах. С болью, с отчаянно сильно читавшимся незнанием того, что нужно сделать. Его изумрудные глаза начинали слезиться. Она видела это второй раз. Первый раз случился тогда, на даче, за день до их отъезда. Когда он все же решился рассказать про Джемс своей матери. После этого у него случилась истерика. После этого он рассказал ей про ее отца. Показал шрам. Сказал, что никогда не отдаст ему ее. Сказал, что любит...

И это был парадокс. Он не мог никого любить. Он был для этого не создан. Он так считал. Он считал, что так же черств, груб и ужасен как его отец. Он думал, что сможет причинить ей боль... Не смог. Не смог элементарно еще раз, без злости на Эрика, посмотреть на ее спину. Не смог не желать его смерти, когда в последнюю ночь на даче он трепетно укладывал ее на кровать в домике на дереве и осторожно касался ее лопаток, навсегда отмеченных шрамами.

А сейчас он просто смотрел на нее... на маленькую, растерявшуюся. Боящуюся того, что все это правда. Бающуюся того, что она оставляет его тут одного. Его, только пытающегося стать лучшим, нежели сейчас. Он видел свое отражение в ее заплаканных глазах. Она даже не осознает того, что плачет. Просто сжимает и разжимает окровавленную руку, стараясь избавиться от этого липкого и мерзкого ощущения.

Пулю , что попала в живот, нельзя вытаскивать. Не сейчас. А потом уже будет поздно... еще одна несправедливость! Еще одна причина для него начать сейчас говорить ей все, что она для него значит. Но он молчит. Просто молчит и позволяет первой слезе скатиться по острой скуле.

- Гарри... - сдавленно шепчет она.

- Молчи Чарли. Не нужно говорить... - он слизывает кончиком языка слезинку, что дошла уже до губы и с силой произносит эту фразу, понимая, что большее не скажет. Иначе разрыдается прямо при ней.

- Я люблю тебя. - тихо, почти неслышно произносит она и сглатывает.

Этого хватает, чтобы прижать ее, уже начинавшую ослабевать, к своей груди и аккуратно опуститься на дорогой ковер в гостиной. Положить ее голову на колени, перебирать ее волосы своими длинными пальцами. Этого хватает, чтобы его лицо исказила гримаса боли, когда он видит ее судорожное жадное дыхание.