Вечеринка в Хэллоуин/Агата Кристи

Глава 20

Выйдя из дома миссис Батлер, Пуаро направился дорогой, указанной ему Мирандой. Ему показалось, что отверстие в изгороди слегка увеличилось с прошлого раза. Вероятно, им пользовался кто-то покрупнее Миранды. Пуаро поднялся по дорожке к каменоломне, снова обратив внимание на красоту пейзажа. Живописное место, однако он, как и прежде, ощутил в нем какую-то языческую безжалостность. На этих извилистых дорожках злые феи могли высматривать добычу, а бесстрастная богиня – определять, какую новую жертву ей должны принести.
Пуаро хорошо понимал, почему здесь не устраивают пикники. Едва ли кому-нибудь могло захотеться принести сюда яйца вкрутую, салат-латук и апельсины и сидеть здесь, беззаботно веселясь. Место к этому явно не располагало. «Было бы лучше, – внезапно подумал Пуаро, – если бы миссис Ллуэллин-Смайт не пришла в голову идея подобной трансформации в стиле волшебной сказки». Каменоломню можно было превратить в скромный сад без призрачной атмосферы, но она была честолюбивой женщиной – честолюбивой и очень богатой. Минуту или две Пуаро размышлял о завещаниях, которые составляют богатые женщины, о лжи, которая возникает вокруг этих завещаний, о тех местах, куда их иногда прячут, и попытался поставить себя на место человека, осуществившего подделку. Несомненно, завещание, представленное на утверждение, было поддельным. Мистер Фуллертон, опытный и осторожный адвокат, в этом не сомневался. Он никогда бы не посоветовал клиенту затевать судебный процесс, не имея для этого веских оснований и надежных доказательств.
Пуаро свернул на тропинку, сразу почувствовав, что его ноги куда важнее его размышлений. Окажется ли этот путь более коротким до жилища суперинтендента Спенса? По прямой линии – возможно, но основная дорога наверняка была бы удобнее для ног. Тропинка была твердой как камень – трава и мох на ней отсутствовали полностью.
Впереди замаячили две фигуры. На каменном выступе сидел Майкл Гарфилд – он что-то рисовал в блокноте для эскизов и казался целиком поглощенным этим занятием. Немного поодаль, возле мелодично журчащего ручейка, стояла Миранда Батлер. Забыв о боли в ногах, Эркюль Пуаро подумал о том, насколько же красивыми могут быть человеческие существа. В красоте Майкла Гарфилда не приходилось сомневаться. Тем не менее Пуаро затруднялся определить, нравится ему этот молодой человек или нет. Разумеется, на красивых женщин всегда приятно смотреть, однако Эркюль Пуаро не был уверен, что ему нравится мужская красота. Сам он не хотел бы считаться красивым молодым человеком, – впрочем, ему никогда не представлялся подобный шанс. Единственное, что нравилось Пуаро в его внешности, – это великолепные усы, за которыми он тщательно и любовно ухаживал. Пуаро знал, что ни у кого в мире нет таких усов, но он никак не мог бы назвать себя красавцем и даже просто миловидным.
А Миранда? Пуаро снова подумал, что особенно привлекательной в ней кажется ее серьезность. Его интересовало, что творится в голове у этой девочки, но он понимал, что никогда не сможет об этом узнать. Она вряд ли расскажет, о чем думает, даже если ее спросить об этом напрямик. Пуаро чувствовал, что Миранда обладает пытливым умом и что она легкоранима. Он знал о ней кое-что еще – вернее, думал, что знает, но почти не сомневался, что это правда…
Майкл Гарфилд оторвал взгляд от блокнота.
– Ха! Синьор Усач! – воскликнул он. – Добрый день, сэр.
– Могу я взглянуть на то, что вы рисуете, или это вам помешает? Я не хочу быть назойливым.
– Конечно можете, – ответил Майкл. – Меня это нисколько не смутит. Я наслаждаюсь самим собой.
Пуаро заглянул ему через плечо. Карандашный рисунок был удивительно хрупким и деликатным, с едва заметными штрихами. «Этот человек умеет не только проектировать сады, но и рисовать», – подумал Пуаро.
– Весьма изысканно, – заметил он.
– Я тоже так думаю, – согласился Майкл Гарфилд, не поясняя, имеет он в виду рисунок или натурщицу.
– Почему? – осведомился Пуаро.
– Почему я это делаю? Думаете, у меня есть причина?
– Возможно.
– Вы абсолютно правы. Если я уеду отсюда, то мне хотелось бы запомнить пару вещей. Миранда – одна из них.
– А без рисунка вы бы легко ее забыли?
– Очень легко. Таков уж я. Но забыть что-то или кого-то, оказаться неспособным представить себе лицо, изгиб плеча, жест, дерево, цветок, контуры ландшафта, знать, как они выглядят, но не суметь их воспроизвести, иногда причиняет подлинные мучения. Ты видишь, запечатлеваешь – а потом все исчезает.
– Только не «Погруженный сад». Он не исчезнет.
– Исчезнет, и очень скоро, если никто не будет им заниматься. Природа возьмет свое. Такие вещи нуждаются в любви, внимании и опытном уходе. Если муниципалитет возьмет на себя заботу о саде – такое часто бывает в наши дни, – то здесь посадят новые кусты, проложат еще несколько дорожек, установят урны для мусора, но сохранить сад в первоначальном состоянии не удастся. В нем слишком много стихийного.
– Мсье Пуаро, – донесся из-за ручья голос Миранды.
Пуаро шагнул вперед, чтобы девочка могла его слышать.
– Ты пришла сюда позировать?
Она покачала головой:
– Я пришла не для того. Просто так вышло…
– Да, – подтвердил Майкл Гарфилд, – просто так вышло. Иногда людям везет.
– Ты гуляла по твоему любимому саду?
– Я искала колодец, – ответила Миранда.
– Колодец?
– В этом лесу был колодец желаний.
– В бывшей каменоломне? Не знал, что в каменоломнях бывают колодцы.
– Вокруг каменоломни всегда был лес. Майкл знает, где колодец, но не хочет мне говорить.
– Тебе будет интереснее самой его поискать, – сказал Майкл Гарфилд. – Особенно если ты не вполне уверена в его существовании.
– Старая миссис Гудбоди все о нем знает. Она колдунья.
– Верно, – кивнул Майкл. – Она здешняя колдунья. Такие имеются во многих местах, и, хотя они не всегда называют себя колдуньями, про них всем известно. Они предсказывают судьбу, наводят порчу на бегонии и пионы, делают так, чтобы фермерские коровы перестали давать молоко, а иногда торгуют любовным зельем.
– Это был колодец желаний, – настаивала Миранда. – Люди приходили туда и загадывали желания. Для этого нужно было трижды обойти вокруг колодца, а так как он находился на склоне холма, это было не всегда легко сделать. – Она посмотрела на Майкла: – Когда-нибудь я все равно найду колодец, даже если ты мне его не покажешь. Он где-то здесь, но миссис Гудбоди сказала, что его запечатали несколько лет назад, так как считали опасным. Какая-то девочка – кажется, ее звали Китти – свалилась туда.
– Можешь сколько угодно слушать местные сплетни, – сказал Майкл Гарфилд, – но колодец желаний находится не здесь, а в Литтл-Беллинг.
– О том колодце я все знаю, – отмахнулась Миранда. – Он самый обыкновенный. Люди бросают туда монетки, но так как в нем нет воды, то не слышно даже всплеска.
– Очень сожалею.
– Я расскажу тебе, когда найду его, – пообещала девочка.
– Ты не должна верить всему, что болтает колдунья. Я, например, не верю, что ребенок упал в колодец. Наверное, туда свалилась кошка и утонула.
– «Бом-бом, дили-дили – в колодце кошку утопили», – пропела Миранда и поднялась. – Мне пора идти, а то мама будет волноваться.
Она улыбнулась обоим мужчинам и зашагала по еще более крутой и каменистой тропинке, чем та, которая шла по другую сторону ручья.
– «Бом-бом, дили-дили», – задумчиво произнес Пуаро. – Каждый верит в то, во что хочет верить, мистер Гарфилд. Она была права или нет?
Майкл Гарфилд задумчиво посмотрел на него, потом улыбнулся.
– Абсолютно права, – ответил он. – Колодец существует, и он в самом деле запечатан. Должно быть, его действительно считали опасным. Только вряд ли это был колодец желаний – думаю, это выдумка миссис Гудбоди. Здесь есть или было дерево желаний – старый бук на полпути вверх по склону холма, который люди, кажется, трижды обходили вокруг и загадывали желание.
– Ну и что с ним произошло? Его больше не обходят?
– Нет. По-моему, лет шесть тому назад в него ударила молния и расщепила надвое. Вот и конец красивой сказки.
– Вы рассказывали об этом Миранде?
– Нет. Я подумал, что лучше пускай верит в свой колодец. Сожженный молнией бук для нее не так интересен, верно?
– Я должен идти, – сказал Пуаро.
– К вашему приятелю полицейскому?
– Да.
– Вы выглядите усталым.
– Я действительно очень устал.
– Вам было бы удобнее в парусиновых туфлях или сандалиях.
– Ах, ça, non.
– Понятно. В одежде вы весьма претенциозны. – Он окинул Пуаро взглядом. – Tout ensemble необычайно хорош – особенно ваши великолепные усы.
– Я польщен, что вы их заметили.
– По-вашему, их можно не заметить?
Пуаро склонил голову набок.
– Вы сказали, что рисуете юную Миранду, так как желаете ее запомнить. Это означает, что вы уезжаете отсюда?
– Подумываю об этом.
– Однако, мне кажется, вы bien placé ici.
– Да, вы правы. У меня есть дом – маленький, но построенный по моему проекту – и есть работа, хотя она не так удовлетворяет меня, как обычно. Поэтому меня обуяла охота к перемене мест.
– А почему работа вас недостаточно удовлетворяет?
– Потому что люди, которые хотят приобрести землю и построить дом, разбить или улучшить свой сад, требуют, чтобы я делал ужасные вещи.
– Значит, вы не занимаетесь садом миссис Дрейк?
– Она обращалась ко мне с такой просьбой. Я высказал свои предложения, и миссис Дрейк как будто с ними согласилась. Но я не думаю, – задумчиво добавил он, – что могу ей доверять.
– Вы имеете в виду, что она не позволит вам осуществить ваши намерения?
– Я имею в виду, что миссис Дрейк предпочитает все делать по-своему, и, хотя ее вроде бы привлекли мои идеи, она может внезапно потребовать совершенно иного – чего-нибудь утилитарного, дорогого и показушного. Миссис Дрейк будет настаивать на своем, я не соглашусь, и мы поссоримся. Поэтому мне лучше уехать, пока я не поссорился не только с ней, но и с другими соседями. Я достаточно известен, и мне незачем торчать на одном месте. Я могу найти себе другой уголок в Англии, а может быть, в Нормандии или Бретани.
– Там, где вы сумеете улучшать природу и экспериментировать с новыми растениями, где нет ни палящего солнца, ни трескучих морозов? Какой-нибудь участок земли, где вы снова сможете разыгрывать из себя Адама? Вам всегда не сидится на одном месте?
– Я нигде подолгу не задерживаюсь.
– Вы были в Греции?
– Да. Я бы хотел побывать там еще раз. Там есть сады на голых скалах, где могут расти только кипарисы. Но если захотеть, то можно создать что угодно…
– Сад, где гуляют боги?
– Хотя бы. Вы умеете читать чужие мысли, не так ли, мсье Пуаро?
– Хотел бы уметь. Есть так много вещей, о которых я ничего не знаю, но хотел бы узнать.
– Теперь вы говорите о чем-то прозаичном, верно?
– К сожалению, да.
– Поджог, убийство, внезапная смерть?
– Более или менее. Правда, о поджоге я не думал. Вы пробыли здесь немало времени, мистер Гарфилд. Не знали ли вы молодого человека по имени Лесли Ферриер?
– Да, я его припоминаю. Он служил кем-то вроде младшего клерка в медчестерской адвокатской фирме Фуллертона, Харрисона и Ледбеттера. Смазливый парень.
– Он внезапно погиб, не так ли?
– Да. Как-то вечером его пырнули ножом, кажется из-за женщины. Все вроде бы думают, что в полиции отлично знают, кто это сделал, но у них нет доказательств. Лесли Ферриер путался с женщиной по имени Сандра – не помню ее фамилии. Ее муж был хозяином пивной. Потом Лесли подыскал себе другую девушку и бросил Сандру. Во всяком случае, так говорили.
– И Сандре это не понравилось?
– А вы как думаете? Лесли был жутким бабником – гулял одновременно с двумя или тремя девушками.
– Они все были англичанками?
– Интересно, почему вы об этом спрашиваете? Не думаю, чтобы он ограничивался англичанками, – лишь бы он и девушки могли кое-как понимать друг друга.
– Несомненно, здесь время от времени появлялись иностранные девушки?
– Конечно. Разве есть место, где бы они не появлялись? Девушки au pair – часть повседневной жизни. Хорошенькие и безобразные, честные и нечестные, те, которые помогают перегруженным работой матерям, и те, от которых вовсе нет никакой пользы. Некоторые поживут, а потом вдруг вовсе исчезают.
– Как Ольга?
– Совершенно верно.
– А Лесли был приятелем Ольги?
– Значит, вот к чему вы клоните. Да, был. Не думаю, чтобы миссис Ллуэллин-Смайт что-либо об этом знала. Ольга была достаточно осторожной. Она говорила, что на родине у нее есть жених. Не знаю, правда это или выдумка. Как я сказал, молодой Лесли был привлекательным парнем. Не понимаю, что такого он нашел в Ольге, – она не отличалась красотой. Все же… – Майкл немного подумал. – В ней ощущалась энергия, которая могла привлечь молодого англичанина. Короче говоря, у других подружек Лесли имелись основания для недовольства.
– Весьма интересно, – заметил Пуаро. – Я так и думал, что вы можете предоставить мне необходимую информацию.
Майкл Гарфилд с любопытством посмотрел на него:
– Почему? Что все это значит? При чем тут Лесли? Зачем ворошить прошлое?
– Для того, чтобы лучше знать причины недавних событий. Я собираюсь забраться еще глубже – до того времени, когда эти двое, Ольга Семенова и Лесли Ферриер, встречались тайком от миссис Ллуэллин-Смайт.
– Ну, я в этом не уверен. Это просто… просто мое предположение. Я видел их достаточно часто, но Ольга никогда не доверяла мне своих секретов. Что касается Лесли, то я едва его знал.
– Меня интересует то, что было до того. Насколько я понимаю, у Лесли Ферриера были неприятности в прошлом?
– По-моему, да. Во всяком случае, так здесь говорили. Мистер Фуллертон принял его на службу, надеясь сделать из него честного человека. Фуллертон – хороший старикан.
– Кажется, Ферриера обвинили в подделке?
– Да.
– Это было его первым преступлением, и у него имелись смягчающие обстоятельства – больная мать, отец-пьяница или что-то в этом роде. Как бы то ни было, он дешево отделался.
– Я никогда не слышал никаких подробностей. Сначала ему вроде бы удалось выйти сухим из воды, но потом его разоблачили. Толком я ничего не знаю. Это только слухи. Но его действительно обвинили в подделке.
– А когда миссис Ллуэллин-Смайт умерла и ее завещание представили на утверждение, было обнаружено, что оно поддельное?
– Вы считаете, что эти события связаны между собой?
– Человек, уже привлекавшийся за подделку, стал приятелем девушки, которая, если бы завещание вступило в силу, унаследовала бы большую часть огромного состояния.
– Да, верно.
– Лесли Ферриер даже бросил прежнюю возлюбленную, связавшись с иностранкой.
– Вы предполагаете, что он подделал это завещание?
– Это кажется вероятным, не так ли? Считалось, будто Ольга умела хорошо копировать почерк миссис Ллуэллин-Смайт, но мне это всегда представлялось довольно сомнительным. Она писала письма под диктовку старой леди, но их почерки едва ли были одинаковыми. Во всяком случае, не настолько похожими, чтобы ввести в заблуждение. Но если Ольга и Лесли были сообщниками, тогда другое дело. Он мог выполнить работу на достаточно хорошем уровне и надеяться, что все пройдет успешно. Очевидно, он был так же уверен и во время первого преступления, но ошибся. Вероятно, он ошибся и на сей раз. Когда адвокаты начали расследование, обратились к экспертам и стали задавать вопросы, Ольга, по-видимому, потеряла самообладание, поссорилась с Лесли и сбежала, рассчитывая, что он ответит за двоих.
Майкл резко тряхнул головой:
– Почему вы пришли расспрашивать меня об этом в мой прекрасный сад?
– Потому что я хочу знать.
– Лучше ничего не знать – оставить все как есть и не разгребать мусор.
– Вам нужна красота, – промолвил Пуаро. – Красота любой ценой. Ну а мне необходима правда.
Майкл рассмеялся:
– Отправляйтесь к вашим полицейским дружкам и оставьте меня здесь, в моем раю. Изыди, Сатана!