Степени свободы

18

Жизнь без VRа стала для меня совсем привычной через месяц. Зная обо всей этой истории, ребята не упоминали о нем, да к тому же обстановка с симптомами все больше накалялась. Я упомянул это слово только один раз – попросив Олега быть осторожнее, мне и в самом деле стало за него страшно. Ведь я знал, что это такое.

Ночью мне часто снилась она. Когда я просыпался ощущение пустоты было очень сильным и мне хотелось заснуть обратно, но сон быстро растворялся и уступал место повседневным делам. Я заполнил свой разум тем, чем должен был с самого начала – математикой. А воспоминания о ней – были тем, что было за гранью моего понимания. Моя логика была над ними не властна.

Щекотание в голове становилось все невыносимее. Я все чаще думал о том, сколько всего мы добровольно перекачиваем в сеть из своего мозга. Мне нужно было что-то с этим сделать. Я не мог быть спокойным, всегда казалось, что кто-то за мной следит. Даже внутри — за каждой моей мыслью и каждой эмоцией.

Работать в науке хорошо тем, что на любое странное предприятие всегда найдется знакомый, готовый на него пойти. Корнеев был нейрохирургом – практикующим нечасто, но специализирующимся на адаптации чипов.

Мне нужно было сделать все неофициально, не привлекая лишнего шума. Он даже денег не взял – ему было просто интересно.

Вживляют чипы нам с детства – тоненькую схему с мощным процессором удачно запихнуть в голову можно только до 3-х лет, именно в этом случае она органично связывается с нейронной сетью. Можно конечно и не вживлять, но возможности сильно ограничиваются — никакого VRа, а ведь он развивается все сильнее с каждым днем. И если чип вживлен, вытащить его без последствий уже нельзя. Но Корнеев как раз над этим сейчас работает – вдруг придется потом менять на более новые.

На мышах у него получалось. Что ж, люди не так далеко ушли от мышей.

***

Он что-то долго объяснял мне о моей ответственности за все это, но я его не слушал. Жить так точно больше было нельзя. К черту.

Уже перед тем, как приступить, внимательно рассматривая томограмму – он вдруг заметил, что у меня могут исчезнуть некоторые воспоминания, связанные непосредственно с чипом – из-за его расположения часть из них могла просто писаться в него, как в память компьютера. В то время, когда вживляли мне чип, подобная штука была модной.

Я сказал, что хочу еще раз подумать и думал целую ночь. Когда я все-таки заснул, она мне так и не приснилась.

Но ведь как она сама говорила – ее даже не существовало.

Так что я теряю?

***

Все было быстро и совсем не больно. Никакого наркоза, местная анестезия и дурацкий сериал на экране, чтобы не волновался. Но я и так разучился.

Следующие две недели придется пропить таблетки – нейролептики. И все, свободен.

Корнеев отдал чип мне на память, а еще остался шрам выше правого виска. Я очень часто его касался в первые два дня, и он начал кровоточить.

Но к врачу не пошел. Просто купил антисептик.

Я оказался настоящим везунчиком. Как и она. Мы очень вовремя расстались. Вчера по всем каналам транслировали красную строку.

VR строго запрещается до выяснения причин. По всему миру прошла волна самоубийств. Все эти люди, последние дни почти полностью проводили в виртуале. Тогда эта мера была скорее предохранительной, ведь эти две вещи далеко не обязательно были связаны причинно-следственной связью.

Но следующие пару дней руки у меня тряслись, а ночью всего меня било мелкой дрожью.

Как оказалось, тогда Коллапс сети только начинался.

***

Каждое воспоминание во мне медленно растворяется, как шипучая таблетка в стакане с водой. Медленно разваливается на все более маленькие кусочки, пока не исчезает совсем, оставляя только несколько крупинок ощущений и намеков, которые так и будут крутиться в голове будто я вот-вот все вспомню.

Осталось еще пару дней и несколько таблеток.

Она существовала только в моей голове.

И скоро она совсем исчезнет.