Редакцию неоднократно просили проверить

Повезло

Эфир шуршал страницами новостей. Сквозь помехи доносился задумчивый кашель Сатановского — и недовольное бормотание: «Было, было...» Что-то царапнуло микрофон.

— Гоша! А у нас техника работает? Мы уже пишем?

— Так двенадцать стукнуло, Константин, — сонно отозвался Черт. — Как-то вы в осеннюю пору совсем одичали.

— Вот что делают с людьми короткий световой день и бесконечные дожди, — вздохнул Сатановский. — А я ведь, Гоша, не успел найти любопытного повода, по которому мог бы вас отправить за тридевять земель!

— Да что вы! Какая жалость! — деланно удивился Черт. — Тогда, Константин, ведите передачу, как положено хорошему радиоведущему: травите байки. Хоть вот о себе.

— Извольте, Гоша. Моя жизнь проходит в этой студии; только потешаться над чужими грехами мы здесь и рады. Что же я могу рассказать? К тому же мои байки уж сто лет как потеряли актуальность...

Раздался театральный вздох — и новый шелест выброшенных бумаг.

— Опыт никогда не теряет актуальность. Ну расскажите! — взвился Гоша. — Скоро праздник, особенный день. Все рядятся во что попало, мажут лица чем придется. Вы когда-нибудь встречали эти страшные дни? Возможно, были на костюмированных вечерах?

— А бывал, — удивленно согласился Сатановский. — Не преувеличу, если скажу, что один такой вечер перевернул всю мою жизнь. Пожалуй, из-за него-то я и сменил род деятельности! Гоша... — Голос ведущего стал вдруг загадочным. — А вы верите в судьбу?

— Конечно, каждый день от нее по хребту получаю на ваших заданиях, — трескуче усмехнулся Черт.

— Это, Гоша, называется работой, — возразил Сатановский. — Хотя в судьбу и я верю. Жаль только, она журналистскому анализу не поддается. Но раз уж вы сами эту тему завели — слушайте...

***

На дворе стоял тысяча девятисотый год. Не бог весть что: смена веков каждый раз вызывает невероятный ажиотаж, но к осени — а осень была в самом разгаре — общество испытывало все меньше восторгов по поводу столь символического события и все больше огорчений. Возможно, тому виной были некоторые мелкие политические волнения или же военные действия на севере Маньчжурии, но в славном Санкт-Петербурге основную проблему составляла скорее заливающая улицы и квартиры грязь.