Волаглион. Мой господин

ГЛАВА 78

Послышался гром — за стенами дома разорвались черные тучи, и небо потрескалось. Как скорлупа! В незаколоченное досками окно я вижу полосу, разделившую темно-алые небеса, от нее расходятся трещины, которые ползут к пульсирующей кровавой луне.

Зрелище завораживает.

Я опоминаюсь и иду дальше, невзирая на то, что тело превратилось в одну саднящую рану. Я не вижу Сару. Однако чувствую ее где-то в доме, ощущаю, как она дрожит и боится.

По углам и стенам, за разорванными шторами и пыльными шкафами, клубится тьма, она шепчет и передвигает предметы. Я поднимаюсь на второй этаж по скрипящим ступенькам. Справа по коридору кто-то топчется. Слева — движение на потолке, некое создание вроде гигантского паука, но я знаю, что это человек. Прекрасно осознаю, что это чьи-то души. Дом кишит ими. Они и есть — дом. Они дышат в его стенах, просачиваются между дверей, воют призрачные песни, сообщая гостям: «Тебе не рады». Но я не понимаю, почему они здесь.

Макс рассказывал, что не все души, похищенные Волаглионом, находятся в тюрьме. Одни сбежали и заплутали в лесу. Другие окончательно сошли с ума и начали разлагаться, стали частью демона, той самой тьмой, что сопровождает его и... невидимыми призраками дома? Его сущностью?

Я осматриваюсь.

Непроглядная мгла. Дом только снаружи в точности такой, как в реальном мире, но внутри него сотни дверей и коридоров, а мне и ста метров не проползти, не то, что исследовать миллион комнат.

Где же искать Сару?

В голову приходит лишь одна идея.

— Вы такие же пленники, как я, — взываю к теням, наблюдающим за мной. — Помогите освободить нас всех. Помогите найти Сару. И мы одолеем демона.

Что-то громыхает по коридору — как будто через весь двор тащат кресло. Потом в стенах поднимается гул. Температура в коридоре резко падает. Тени приближаются. От их прикосновений остаются ледяные ожоги. У них нет лиц. Черные маски с выщербленными ртами, без белков и зрачков. Раздается шепот, который я не могу разобрать, чувствую, как тьма обвивает меня, тянет за собой, и понимаю, что сопротивляться ей не нужно.

Меня услышали.

Обрадоваться не успеваю. Каждый шаг отзывается жгучей болью. Я продолжаю идти, хватаясь за тех, кто поддерживает меня, но боль с каждой секундой становится невыносимее, и я боюсь упасть без сил. Стискиваю зубы и все равно не могу сдержать стон. В икры словно вонзили кинжалы. Кожа моя побелела, а ногти, наоборот, стали черными.