Твой до последнего вздоха

18. Темнота

Гул, обсуждения, смех, ненавязчивая музыка — всё это смешалось.

Закрыв глаза, я сижу у барной стойки и думаю о своей девушке. Просто рисуя её образ в голове, я заставляю своё тело ожить, а сердце утихомириться. До того момента, пока я не вспоминаю этот ужасный случай, произошедший в нашей поездке.

Вспоминаю.
Будто бы я мог забыть об этом хотя бы на секунду.
Как можно забыть о том, как плохо ей было? В каком уязвимом положении она находилась, пока меня не было эти чёртовы несколько минут?

Какой-то урод увёл её и чуть не изнасиловал. Блядь, он подумал, что я ушёл — и что у него будет время причинить ей боль. Кем бы он ни был, я узнаю, я найду его и заставлю пожалеть за то, какую травму он нанёс ей. За то, что он решил, будто может воспользоваться ею. За то, что он напугал её, хотел изнасиловать, накачал чем-то. Этот сукин сын пожалеет о том, что его мать выносила такое ничтожество.

Я. Забью. Его. До. Смерти.

Блядь, адреналин в крови зашкаливает, моя нервная система не выдержит.

Мне следует прийти в себя и направить свою дикую, чудовищную, непрерывную злобу на бой, но даже сейчас я не могу об этом думать.

Раньше я примерно осознавал, как сильно влюблён в эту девушку, как сильно хочу заполучить её, добиться её, стать её. Но даже при своей нескончаемой одержимости я не осознавал, насколько сильно мне важно стать для неё кем-то большим, чем просто парнем.

— Что-то ты какой-то пассивный перед боем, — быстро проговаривает знакомый голос, владельцу которого я всё ещё хочу настучать по голове и сломать пару рёбер — для того, чтобы он наконец прекратил вести себя как маленький ребёнок.

Перевожу взгляд на него и замечаю, как он виновато вскидывает брови.

Пришёл, блядь. Он избегал меня всё время после того, как я обвинил его в случившемся.

— Иди нахуй, Янишевский.

— Хватит злиться на меня. Я вообще-то пришёл поддержать тебя перед боем, — он присаживается рядом со мной.

— Отъебись от меня.

— Ты не можешь злиться на меня вечно за мою оплошность, — его непринуждённый тон и заявленные слова нервируют меня ещё больше.

Мне всегда сложно было контролировать эмоции, именно поэтому бои стали выходом для меня — это не просто место, в котором я могу выплеснуть всё накопившееся безумие и гнев, но таким образом я мог заработать для того, чтобы жить отдельно от своего отца. Он никогда не считался с моей целью стать профессиональным спортсменом. На уме было только одно — передать мне бизнес. И путём сепарирования от родителей и всех их благ я собирался доказать ему, что смогу сам всего добиться в жизни.