Приступ суицида

Глава 24. Любить, но не быть любимой

Марьяна.

Фитиль карандаша рассыпался в мелкую пыль, когда я заскрипела зубами и вдавила карандаш в дерево стола. Я не знала, что это. Злость, усталость, печаль, безнадежность. Возможно, всё сразу. Полагаю, да.

Всю неделю я думала лишь о словах Стаса и Марка. Думала о том, что их истории связаны друг с другом. О том, что они возненавидят друг друга ещё больше. А возможно, и меня.

Но также мысли о несовпадении тоже посещали мою голову. Избавится от них, не узнав правду, не выйдет. Лишь смириться и узнать, что на самом деле всё это означает. У меня нету столько смелости, чтобы рассказать об этом кому-то из них. Я и не должна. Да? Не должна ведь?

Губы были искусаны до крови. Виднелась застывшая кровь, которую я сдираю по-новой, как только мысли о том случае посещают мой разум. Из-за этого в последние дни мне захотелось больше курить и измываться над своим телом.

В последний раз, когда мы встречались с Марком, был два дня назад. И тогда он, не говоря ни слова, попросил не делать ничего с собой, потому что знал, что я не в лучшем состоянии. Он переживал обо мне, и я понимала его заботу, но не хотела рассказывать ни о чём, что могло беспокоить меня последнюю неделю.

Мама уже была дома, и я ждала, пока она ляжет спать, чтобы скурить очередную пачку сигарет. Мне казалось, что мои лёгкие скоро откажут вместе с сердцем, но в то же время я думала, что спасусь от этого.

Я отложила все вещи и встала изо стола. Всё тело горело от одной позы, в которой я просидела весь день. Учёба и ещё раз учёба. Это то, что говорила мне мама на протяжении всего месяца. До экзаменов осталось почти ничего, и я готовилась к ним слишком хорошо, чтобы провалить.

Пушок ринулся к моим ногам, когда я сделала первые шаги. Он напал на меня и с блеском в глазах начал царапать и кусать мои ноги. Я лишь рассмеялась и подняла его на руки. Но и тут он не остановился. Его не подстриженные ногти впились в мою щеку, и когда я попыталась отодрать кота от своего лица, он глубоко прошёлся по всей моей щеке.

— Чёрт! — выругалась я, почувствовав острую боль, а после и первые капли крови. Не то чтобы это было слишком больно, но обычно я не касалась своего лица, чтобы причинить себе вред. Это происходило с другими участками моего тела.

В зеркало было бессмысленно смотреться, так как рана была очевидной. Я направилась в кухню к кухонному столу, над которым была полка с аптечкой. Я достала спирт и немного ваты, чтобы обработать царапину. Глубокую царапину.