No surprises

7. Полетаем?

Спустя неделю во вторник утром Эрена будит писк телефона, возвещающий о сообщении. На часах — без десяти шесть, на экране — одно-единственное слово: «Выходи». Его буквально сметает с постели; за каких-то несколько секунд он уже полностью собран и сломя голову несется вниз по лестнице, потому что лифт, кажется, едет невыносимо долго.

Аккерман ждет у подъезда, сосредоточенно разглядывая собственные ногти. Поверх успевших уже поджить царапин красуются свежие — куда более глубокие, с темной корочкой запекшейся крови.

— Вы его пытаете, что ли? — Йегер кивает на руки профессора, и тот сразу прячет их в карман толстовки.

— Пытался искупать, — цокает языком. — Этот чумазый монстр орет и вырывается. Совсем дикий.

И они наматывают круги по парку в полной тишине. Аккерману нравится, что с Эреном можно просто ни о чем не говорить, и это не раздражает; Эрену нравится, что с Аккерманом не нужно притворяться и нести чушь, лишь бы заполнить неловкие паузы. У них обоих — множество вопросов, сомнений, желаний, но подходящий момент для всего этого еще не настал. Йегеру легко и просто верится — времени им хватит с избытком.

Он вообще быстро смирился, что изначальный план «не связываться с профессором-коротышкой» с треском провалился, и просто наблюдал, как тот незаметно, буквально по минутам прокрадывается в его жизнь. Подмечать за Аккерманом мелкие странности и большие сдвиги по фазе входит в привычку. Эрена забавляет его мания чистоты: профессор рычит и нещадно лупит Йегера по рукам, когда тот выхватывает у него бутылку с водой и пьет первым — не собирается, мол, бациллы чужие облизывать, и это слово «бациллы», которое Аккерман с отвращением чеканит по слогам, заставляет Эрена хихикать.

Обычно бесстрастный и непоколебимый, профессор с завидной регулярностью выходит из себя, как только на горизонте возникает «мать твою, Йегер» со своими дурацкими шуточками о преклонном возрасте, чистоплюйстве и здоровом образе жизни. Если на лекциях преподаватель сдерживает себя, лишь изредка швыряясь мелом, то вне учебного времени не чурается рукоприкладства. Впрочем, границ Аккерман никогда не переходит. Его подзатыльники увесистые, но по делу, а синяки от пинков на коленках быстро исчезают. Эрена веселит даже это — особенно, когда профессор забывается и начинает звать его «рядовым». Такие моменты, как ему кажется, становятся только смешнее, если он вытягивается по стойке смирно, делает суровое лицо и с воплем «да, сэр» отдает честь — левой рукой, чтобы Аккерман злился еще больше.