Он пытался найти выход

Часть 7

Часть 7

— Давайте обсудим то, чего вы так старательно избегали предыдущие сеансы.
— Не понимаю, о чём вы.
Она смотрит на него нечитаемым взглядом, снова что-то пишет. За окном весна начинает расцветать новыми цветами на деревьях, ветер сухой и тёплый. В школе пора экзаменов, и он искренне старается утешить своих учеников.
— Почему вы продолжаете всё отрицать?
— Я ничего не отрицаю.
— Прошло десять лет, а вы до сих пор уверены, что он жив, не так ли?
— Юджон, — начал он, — я не знаю, о чём вы говорите. Все мои друзья и знакомые в добром здравии.
— А вы?
— Что?
— Вы в добром здравии? Расскажите мне о Минхо. Как он сейчас живёт?
— Работает в крупной компании, — начал он перечислять, — очень долго до этого он сначала болел, потом путешествовал, чтобы найти себя. Вернулся обратно в Сеул несколько лет назад…
— Тогда и началась ваша депрессия? — перебила Юджон.
— У меня нет депрессии.
— Конечно нет, и галлюцинаций тоже. Почему вы врёте?
— Я не сумасшедший, — неуверенно начал оправдываться Хан, — он правда жив, мы часто видимся. Да, мы расстались во время поступления в институты, он уехал в другой город, но мы остались хорошими друзьями.
— Пожалуйста, вспомните, что было на последнем году обучения.
***
Экзамены приближались стремительно. Минхо на глазах превращался в безжизненное тело. И как бы Джисон ни старался своей любовью излечить парня, ничего не происходило. Он всё больше закрывался в себе, всё чаще молчал, думая о чём-то известном лишь ему одному.
У Хана стресса тоже было немало. Нужно было закрывать долги, писать контрольные, которые пропустил, бегать по кабинетам чуть ли не на каждой перемене. Безразличие учителей не помогало.
— Эй, Сонни, не хочешь со мной пообедать?
— Прости, солнце, спешу.
Это была его последняя просьба.
Просьба, которую Джисон не выполнил.
За последний год Минхо ничего не просил. Это всегда делал Хан. Обними меня. Поцелуй меня. Скажи, что любишь. Ты точно любишь? Поступая, как последний эгоист. Ведь Минхо уже давно не мог что-то почувствовать.
Хан старался не обращать внимания на то, что Минхо хуже. Неоднократно пытался вытащить из него хоть слово, но все попытки потерпели поражение. Больше он не пытался в надежде, что всё пройдёт само.
На математику Минхо не пришёл. И на физику тоже. После урока к нему подбежал Феликс и обеспокоенно спросил, где брат.
— Я думал, он с тобой.
Неприятное чувство страха и тревоги медленно начало растекаться по телу. Сначала свело живот, потом сердце забилось бешено, и дыхание перехватило. Он схватил руку Феликса, та оказалась ужасно холодной. Парень тоже перепугался не на шутку.
Громкий удар навсегда остался в памяти парней. Удар и визг какой-то девочки.
Они подбежали к окну.
Минхо лежал на земле, в луже собственной крови, с расколотым черепом и переломанными ногами. Его взгляд застыл, отражая бесконечно голубое небо. Джисон не мог дышать. Феликс закричал и побежал к брату.
Но к этому времени прибежали учителя, стали орать о том, чтобы хоть кто-нибудь вызвал скорую. Все были в тихом ужасе. И только Джисон застыл, не зная, куда себя деть.
Говорят, у бога жестокое чувство юмора.
Хан убедился на собственном опыте. Иначе как ещё объяснить то, что человек, которого он любил больше жизни, решил покончить с собой? Очевидно, никак.
Это было до отвратительного неправдоподобно. Джисон не верил. Ему казалось всё это сном или розыгрышем. Он любил его всем сердцем и душой. Хотел провести с Минхо каждый день своей жизни и не знал, что делать, если его нет рядом. Неужели он больше никогда не будет рядом?
— Вам туда нельзя.
— Но я его друг.
— Только родственники.
Медсестра смотрит на него жалостливо. Видимо, на его измученном лице не осталось ничего, кроме боли. Феликс начинает утверждать, что он двоюродный брат Минхо, но Джисона всё же не пускают.
— Я не пойду туда, не пойду, — шептал младший Ли.
— Пойдёшь и попрощаешься за меня.
На Феликса смотреть было страшнее всего. Тот был на грани истерики и сумасшествия. Постоянно утверждал, что всё это ложь, выдумка, неправда. Кричал о том, что не может пойти к Минхо и это слишком. А Хан кричал в ответ, что это он не может с ним попрощаться, а если Феликса пускают, то он должен собраться с силами и зайти к брату. Ведь врачи говорили, что он может ещё выжить.
Три мучительных дня. Без еды, сна и отдыха. Три дня напряжённого ожидания. Джисон сидел на полу около реанимации, не желая уходить. Он просто не мог уйти.
— Позовите врача, пожалуйста.
И снова крики Феликса, снова его слёзы и слабое тело в объятиях Хана.
Он умер.
— Больше не больно.
— Что?
— Он пришёл в себя, — прошептал младший, — и сказал это. Мол, теперь я свободен, братик, больше нет боли.
Он снова содрогался в истеричных рыданиях. А до Джисона внезапно дошло, что всё это не имеет никакого смысла. И существует только рождение и смерть. В масштабах целой вселенной его смерть была лишь маленькой песчинкой в океане. И она не несла в себе никакого смысла. Ничего вообще не имеет смысла. Ни их жизнь, ни их развитие и самореализация, ведь в конечном счёте они все умрут. И никто о них даже не вспомнит.
Больше нет боли.
Как же сильно Минхо страдал, что смерть принесла ему облегчение? Или ему не было больно физически? Нет. Глупости. Ему было очень больно. Так почему же боль прошла? Он смог найти ответ, который искал? Смог выбраться из своего ада? Джисон не знал. А эти вопросы навсегда остались в его голове. Следующие десять лет он будет прокручивать их снова и снова, ища ответы. И он больше никогда не сможет спать. Перед глазами будет расколотый череп, лужа крови, безжизненный взгляд, отражающий небо и один извечный вопрос: почему?
Джисону было больно не из-за того, что он так сильно его любил и не знал, как жить дальше. А из-за того, что внезапно понял, как сильно мучился Минхо всё это время. Ему было обидно и больно каждую секунду каждого дня. Над ним издевались, унижали, били. Даже родная мать жалела о том, что родила его. Он был вынужден зарабатывать с четырнадцати, тащить на себе груз ответственности не только за себя, но и за брата. Всё держать в себе.
А Хан даже не выполнил его последнюю просьбу пообедать с ним. Одну маленькую просьбу. Контрольная по английскому того не стоила. Он мог уделить ему хотя бы пару секунд, и всё могло сложиться по-другому.
— Что мне делать? Что мне, блять, теперь делать?
Феликс совсем крохотный в эту секунду. Совсем как ребёнок. Он не может успокоить поток слёз, не может встать с колен, не может прийти в себя. Ведь Минхо значил для него абсолютно всё. Он был его семьёй. Единственным её членом. Ликс не знал, как жить с родителями, ведь его больше никто не защитит, не знал, как вообще сейчас выживать и не поддаваться потоку дерьмовых мыслей, ведь в такие дни брат всегда был рядом. Феликс просто не знал, как жить без него. Он был с ним с самого рождения, помогал, учил, ухаживал. Минхо неоднократно рассказывал сказки на ночь и обещал победить всех монстров под кроватью. Кто же знал, что их монстры живут в голове.
Приехали родители. Подтвердили, что это тело их сына. Начали организовывать похороны. Не было видно, что они сильно расстроены. Ведь они общались с людьми, говорили, что не знают, как жить дальше. А на двух подростков, сидящих в углу, никто не обратил внимания. Учителя, одноклассники приходили и плакали. Говорили, что им очень жаль и что жизнь несправедлива, раз забрала Минхо так рано. Хан уверен, что эти похороны можно назвать «Парад Лицемеров».
Приехали Хёнджин с Сынмином, очень долго пытались их как-то успокоить, но все попытки были тщетны. Они молчали, держась за руки, стараясь не отпускать, понимая, что если отпустят, то потеряют и друг друга.
Им было больно от того, что они не смогли ничем помочь Минхо. Было больно видеть парней в таком состоянии. Но больнее всего было Хёнджину, ведь из-за своего страха он столько лет ничего не делал, чтобы остановить Дамрёля. Всегда его слушался, никогда не перечил, даже сейчас, общаясь с Сынмином, он всё равно бежал по первому зову. Не так должно было быть. Почему он не нашёл в себе храбрости раньше? Почему не остановил его в самом начале, когда понял, что Дамрёль ведёт себя как избалованный кусок говна?
— Я ужасен.
— Ты самый лучший человек на земле, Хённи, — Сынмин обнимает его, и парень отчаянно хватает за плечи.
И так теперь будет всегда. Почти каждую ночь Хёнджина будут мучить кошмары, он будет кричать, плакать и просить остановиться, а Сынмин будет рядом, утешая и спасая от ужасов прошлого. Они сойдутся из-за общего горя, чуть позже осознают, что действительно очень сильно любят друг друга и будут делать всё, чтобы быть вместе.
Но сейчас они были ещё передрузьями и недопарой, которая ничем не могла облегчить боль парней. Они сидели как будто в трансе, в своём собственном мире.
— Я не поцеловал его, — прошептал Хан, — когда шёл первый снег.
— Я накричал на него вчера вечером из-за родителей. Он не смог меня защитить, — шептал в ответ Феликс.
Вина, ужасная, всепоглощающая, разрушающая. Они ничего не могли сделать, кроме как винить себя. За то, что не поняли. За то, что не догадались. За то, что не поддерживали и делали только хуже. Они чувствовали себя виноватыми за всё.
Минхо всегда защищал их. Они — никогда его.
Минхо всегда был готов выслушать и поддержать. Они — никогда его.
Минхо был самым прекрасным человеком в их жизни. А они не уверены, что справились со своей задачей.
Одна боль на двоих. Одна потеря на двоих. И одно горе. Жить будут только ради друг друга, потому что иначе никто не справится.
Вечером Хан нашел Феликса на его могиле спящим. Привычка, грустно отметил он. Столько лет спать рядом. Как теперь младший брат мог делать это в одиночку?
Джисон хотел прыгнуть в яму вместе с гробом, хотел лечь вместе с ним и никогда больше не подниматься.
Он ведь даже не попрощался.
Он не сказал так много слов.
Минхо, я люблю тебя несмотря ни на что. Я всегда буду рядом и никогда не брошу. Мы с тобой выберемся из этого ада вместе. Сбежим от родителей в собственный дом, заведем кота или даже несколько. Я обещаю. Минхо, ты для меня весь мой мир. Я так люблю тебя. И не могу представить, что тебе было так больно. Минхо, я так не могу, ведь я вижу, что тебе хуже каждый день, давай сходим к врачу? Мы справимся со всем…
Имели ли эти слова сейчас хоть какое-то значение? Едва ли.
Из ада всегда можно найти выход, главное, правильно его искать. Мой выход — эта крыша.
Что ты хотел этим сказать, Минхо? Почему ты остановился лишь на половине пути? Почему?
Никто не знал ответа. Экзамены провалены. Поступление тоже. Мать орёт и не понимает, почему её сын всё проебал. А у него нет сил встать с кровати. Феликс буквально переехал к нему, спал на коврике рядом с его диваном, отказываясь уходить домой.
— Я не могу, Хан, не могу, — шептал он каждую ночь.
Оно и понятно, ведь дома всё напоминает о горе. Каждая вещь в комнате. Его подушка и одеяло, старый плеер и наушники, куча тетрадей, учебников, заметок. И нигде не было записки. Плеер Хан забрал себе, вслушивался в каждую песню, пытаясь найти ответ. Сложно искать среди классики.
Школьные психологи пытались их разговорить. Узнать об их чувствах и переживаниях, но парни упорно молчали. Однако в какой-то момент Джисон не выдержал.
— Что я чувствую? Злость, — прошипел он, — и ярость. Все учителя знали, что над ним издеваются. Знали, что его бьют родители. Что они бухают. Но ничего не делали. Им всем было плевать. Как себя чувствует ребёнок, на которого всем плевать, как думаете? Раньше надо было думать.
И, громко хлопнув дверью, он вышел из кабинета. Феликс ждал его на скамейке, всё такой же худой и убитый. Не раздумывая, Джисон берёт его за руку. Теперь они будут часто так ходить. Как два брошенных ребёнка, у которых остались только они. Не знающие, где их дом, ведь без Минхо тошно везде.
— Почему меня все бросают?
Они сидели на крыше. У Феликса глаза сухие, слёз не осталось, рядом надпись, которую после себя оставил Минхо.
— Я тебя не брошу, — ответил Хан.
— Все так говорят, — с сожалением заметил Ли, — каждый раз, когда я с кем-то сближаюсь, они меня бросают. И Минхо поступил так же. Как бы я хотел разозлиться на него, но не могу. Кажется, я уже вообще ничего не могу.
Сплошное ходячее бессилие. Они уже ничего не могут изменить. И всю жизнь им придется жить с грузом ответственности за прошлое.
Через год они поступили в один институт. О Минхо никто не говорил. Хёнджин с Сынмином разговаривали с ними максимально аккуратно, стараясь не задевать только затянувшиеся раны. И, возможно, это действительно помогало, но мозг Хана, отказываясь принимать смерть Минхо, придумал альтернативный конец этой истории.
Он был уверен, что они поругались в последний день экзаменов. Очень сильно, не желая слушать друг друга, принимать чужую точку зрения или просто понять. Минхо уехал в другой город, поступил на экономиста и теперь строил свою жизнь там. Он захотел забыть болезненное прошлое, поэтому не звонил и не писал. Все остальные обиделись на него за это.
Но через несколько лет Джисону начали сниться их совместные ночи, их объятия и поцелуи, нежный шёпот Минхо на ухо. Он понял, что ужасно скучает. И начал задавать вопросы.
— Вы не знаете, как там Минхо?
— Ни у кого нет его номера?
— Он ни с кем не связывался?
Разумеется, на него смотрели как на больного. Феликс сначала пытался объяснить, что Минхо давно умер, а потом Юджон объяснила, что происходит с Ханом. Она сказала, что ему нужна помощь, но Джисон так не считал, отказываясь идти к специалисту.
Как он в таком состоянии окончил обучение — было непонятно. На практике он был одним из лучших, поэтому позже без труда нашёл работу.
И Джисон искал Минхо везде. В каждом прохожем, в каждой тёмной макушке, в каждом новом месте. А потом он сам его нашёл. На мосту реки Хан подошёл и сказал тихо «привет».
Тогда всё и началось. Джисон медленно, но верно сходил с ума. Он ходил с ним на свидания, ловил косые взгляды прохожих, но списывал это всё на гомофобию. Минхо стал частым гостем в его квартире, они вместе готовили еду, постоянно смеялись, смотрели фильмы. И дарили друг другу ту нежность, которую не могли дать в подростковом возрасте.
***
— Он вернулся, Феликс, вернулся!
Кричал Джисон в трубку в три часа ночи.
— Приезжай ко мне, ты же тоже соскучился по нему.
Но в ответ ему были лишь тихие всхлипы.
— Почему ты молчишь?
— Завтра мы идём к врачу.
— Что? Зачем?
— Так не может больше продолжаться. Тебе нужна помощь.
— Но почему?
— Просто сделай это ради меня, умоляю.
И вот он сидит в этом свободном кабинете напротив Юджон. Она его раздражает так же, как и все окружающие люди. Почему ему никто не верит, если Минхо действительно вернулся? Почему все говорят, что он сумасшедший, когда таковым не является?
— Поддерживаете связь с тем другом?
— Давайте закончим на этом.
Только позже Джисон поймет, что вместо Минхо с ним рядом каждый раз оказывался Феликс. А его мозг делал всё возможное, чтобы заменить лицо младшего Ли старшим.
Но он уверен, что не сумасшедший.

Примечание к части
Написала эту главу давно, но почему-то именно сегодня захотелось тоже выйти из окна. Не знаю что именно меня остановило надежда на светлое будущее или злость на мир, за эти ужасные чувства. В какой-то момент мне показалось, что во всей вселенной никому до меня нет дела. А потом я поняла, что это пройдёт.
Я это всё к тому, что суицид не выход. И никогда им не будет. Нужно бороться за себя в любом случае.