Только дыши... на моих губах

Глава 19. Ради тебя я...

— Макс?..

В ушах вдруг так приглушённо, но надрывно начинает звенеть, что перед глазами начинает всё расплываться. Это же просто чушь какая-то. Не сходится. Для Нью ничего не сходится. Как это может быть Саран, если он является другом Прэма, Кая, Джеймса?.. Как он может сейчас сидеть перед ним вот так вот — без эмоций на бледном лице, с ледяными глыбами вместо глаз? Как…

— Почему… — в ужасе, в отвращении кривиться лицо Чаварина. — За что ты…

— Я так люблю дождь, — внезапно, спокойным тоном произносит Макс, чуть склоняя голову в сторону. — Такая лирика исходит от этих ледяных капель. Такое звучание… Оно скользит тоской по сердцу.

А сам смотрит. Прожигает Нонга пронзительным, поглощающим взглядом. После всего, что он сотворил, вдруг решился поговорить о своей любви к дождю?

До чего же он отвратителен.

— Я знаю, что ты тоже любишь дождь, — чуть тише произносит Саран. — Он может скрыть всю твою боль, все твои страхи. Укрыть тебя ото всего, — вдруг повышает он голос, а губы расплываются в безумной улыбке, — безумного и опасного мира, — а затем резко двигается к Чаварину, который вжимается в стену всё сильнее. — Не бойся, Нью, — Саран бережно кладёт ладони на чужие щёки, — я защищу тебя. Уберегу ото всего!..

Чаварин на несколько секунд покидает временное пространство, едва ли понимая произнесённые Максом слова. Что… что вообще происходит? Как они дошли до того, что Саран стал самым настоящим серийным маньяком, который одержим Нью?.. Чего ради он преступил столько границ? Забрал жизни собственных друзей?!

— За… что?.. — лицо Нонга исказилось в искреннем удивлении и желании получить ответ. Причина должна быть. Всегда должна быть. Без причины люди не убивают людей.

Но сильнее удивляет Нью реакция Макса. Столь шокирован и явно не понимает того, что Чаварину кажется странным. Видимо, для этого парня сложились все карты в голове, там явно присутствует логика и смысл.

— Ради тебя, — до тошноты просто и мелодично звучит ответ, и только Чаварин подавляет очередной рвотный позыв, как в следующую секунду столь отвратные, мерзкие уста касаются губ Нью. Вжаться бы в стену сильнее, но Нонг давно перешёл эти пределы, и ничего другого ему не остаётся, кроме как протестующе замычать, как можно плотнее сжимая зубы, да бы не дать ядовитому языку убийцы проникнуть в его рот. Но Макса, очевидно, лишь сильнее заводит сопротивление пленника: его глаза мерцают нездоровым блеском, а сам он всё шире и нежнее улыбается.