The Fray — Never Say Never
Гарри смог смириться с этим миром, но не с людьми, населяющими его.
Он хотел найти друзей, но сам все портил.
Он хотел, чтобы ему помогли, но сам же закрывался в себе.
Он хотел верить во что-то хорошее, но не мог забыть все плохое.
Катерина терпеть не могла людей, которые равняли ее со всеми другими.
Она ненавидела предрассудки и открыто говорила об этом.
Она вновь вернулась в свою кофейню и пила привычный кофе.
Она вновь была одна, пусть и не старалась сблизиться с кем-то.
***
— Гарри, все в порядке? — из-за двери раздался взволнованный голос миссис Стайлс. Чуть ли не каждые десять минут она подходила сюда и спрашивала это, ожидая, что ее сын наконец выйдет из комнаты или хотя бы отопрет дверь. Но этого не происходило вот уже неделю. Если парень и выходил, то на несколько минут, чтобы пообедать (завтрак и ужин он предпочитал пропускать). Особо разговорчивым Гарри тоже не был, от него можно было добиться лишь "Добрый день" и "Все нормально". Иногда он говорил "Отвалите".
Парень, может, и понимал свою вину, но не мог ничего с этим сделать. В такие моменты он еще сильнее ненавидел себя, свою беспомощность, свою слепоту.
— Да, мам. Расслабься, — соврал он, впрочем, как и обычно. Он знал, что проще сказать так, а не рассказывать обо всем, что терзает душу и не дает спокойно спать по ночам.
При той встрече с Катериной Гарри сказал правду — он действительно терпеть не мог, когда его жалели (пусть она в общем-то и не делала этого, так могло лишь показаться). Он не любил жаловаться на свою жизнь, потому что знал, что это ничем не поможет, или же просто понимал, что всем наплевать. Парень не хотел быть обузой для кого-то, кроме своих родителей, перед которыми ему в глубине души и так было стыдно.
Но последние слова Катерины никак не могли выйти из его головы. И он злился. Злился на нее, на себя, на слепоту. Злился даже на чертовы машины, что с шумом проезжали около его дома, нарушая идеальную тишину, которую он пытался создать, усевшись на полу чердака, небольшого, но от этого не менее уютного. По крайней мере для Гарри, кроме которого сюда никто и не приходил (только его мама, но только для того, чтобы навести здесь порядок).
Всю эту неделю он хотел поговорить с ней, Катериной, но не имел возможности. К тому же не знал, как будет себя вести, что скажет, извинится ли. Отчасти он понимал, что виноват, но считал, что не один один был неправ. И парень хотел обсудить это... Если бы это было возможно.
Жалеть было поздно, но он не мог прекратить. В самобичевании не было людей лучше него.
— Гарри? — в дверь, но теперь уже ведущую на чердак, вновь раздался стук.
— Мам, со мной по-прежнему все в порядке, — устало проговорил Гарри, понимая волнение своей матери. Прошло уже три года, но она до сих пор с ужасом вспоминала то, как нашла своего сына на полу ванной, окруженного пустыми пачками из-под таблеток. Она помнила, как на протяжении месяца ходила в больницу, посещая Гарри, а в первые дни и вовсе не уходила оттуда, так что от усталости валилась с ног. Она помнила все, так же как и ее сердце, в котором всегда таилась тревога.
— Нет-нет, Гарри. Я хотела поговорить о другом. Может, впустишь меня?
— О чем? — проигнорировав ее просьбу, спросил парень.
— О девушке. Катерине. Ты знаешь ее?
Стайлс, до этого ходивший по комнате туда-сюда, вдруг замер. Упоминание столь знакомого, столь въевшегося в его голову имени из уст его матери безумно удивило его. И он усмехнулся сам себе — пусть этой назойливой девчонки здесь не было, но все равно кто-то да умудрился напомнить ему о ней, дать понять, что она существует и никуда не делась.
Медленно подойдя к двери, Гарри открыл ее, и в комнату, держа в руках небольшой листочек, вырванный из блокнота, вошла миссис Стайлс.
— Откуда ты знаешь Катерину? — с удивлением спросил парень.
Женщина вздохнула.
— Я не знаю ее. Просто неделю назад я нашла на кухне записку, она предназначалась нам с отцом. И там была подпись, "Катерина", — спокойно объяснила его мама, не отводя взгляд от парня, который, видимо, задумался, переваривая новую информацию.
— И... почему ты сразу не сказала мне об этом?
— Было рано. Ты бы зол, наверно, эта девушка не хотела, чтобы ты говорил с ней... такой, — проговорила она, опустив взгляд вниз, на листок, содержание которого уже давно запомнила, ведь каждый день по несколько раз перечитывала написанное, не зная, когда стоит рассказать об этом своему сыну.
"Мистер и миссис Стайлс, прошу Вас попросить Гарри позвонить мне, если он будет готов.
— Катерина"
А ниже были аккуратно выведены цифры, ее номер телефона.
— Хорошо, я позвоню ей. Спасибо, мама.
***
Гарри волновался, теребя пальцами края футболки. Номер Катерины был набран на его телефоне, но он никак не решался нажать на нужную кнопку и наконец позвонить ей.
Что бы он сказал?
Ответила бы она вообще?
И была бы вообще рада этому звонку?
Вопросы, вопросы, вопросы. То, что всегда мешает нам действовать, заставляет сомневаться и вынуждает позже жалеть о несделанном.
Но Гарри не хотел жалеть.
Гудки. Первый, второй, третий.
— Я Вас слушаю, — тот же голос, что и при их встрече. Холодный, непринужденный. Такой далекий.
— Катерина? — неуверенно спросил Гарри, хотя уже знал, что это она.
Пару секунд была лишь тишина, но наконец девушка ответила:
— Гарри? Это ты?
Сердце Гарри билось так сильно, как никогда прежде.
— Да, это я.
