я подарю тебе новую жизнь. || В.М.

8

- Я не вижу твоей улыбки, Тафт. – Говорила она. Так грубо, словно я груша.

- А ты не боишься, - глотаю собственную кровь во рту, сложно говорить. – Что я все расскажу твоему дяде? Или своему отцу?

- Попробуй, - она снова кидает меня на пол, по локтям проходит боль. Смотрю теперь на ее парней. Им не так смешно. Они смотрят с ужасом. Останавливать ее не смеют, не посмеют, иначе получат по заслугам. Кто я такая? Никто. Я для нее ничего не выражаю. Я – ничто для нее. А для меня, она чудовище. -  И ты больше не увидишь. Я выколю тебе глаза, - она наклоняется ко мне и упирается руками о свои колени. – И заставлю их сожрать.

- Ты монстр. – Вырывается у меня. Она смеется. Действительно, она монстр. Она невменяемая. Она больная. Она сама боль. Она любит делать больно, она сама... боль.

- Ты только это поняла? Хочу огорчить тебя новенькая, ничего нового ты для меня не открыла. Я – монстр. Ты – шлюха. – Удар под дых. Это хуже физической боли. Моральное уничтожение. Она начала свои новые методы? Так плевать мне на нее! Я не позволю так обращаться со мной.

- Да пошла ты, Малышенко. Ты умеешь только бить слабых, слабо тебе бить кого-то равного себе? – Она поднимает бровь вверх и отходит. Что-то говорит парням, и они убегают. Я сплевываю сгустки крови и пытаюсь встать, облокачиваюсь о стену. Встаю. Вижу, как Тод и Эрик возвращаются. У Эрика в руках бита. Зачем она? Я пытаюсь выдохнуть. Больно.

Виолетта рывком выхватывает биту у друга, кидает мне в ноги. Я смотрю на нее, потом перевожу взгляд на девушку:

- Что это?

- Это наш равный бой, бери. – Не церемонясь отвечает юноша. Я беру в руки биту. Тяжелая. Она встает напротив меня.

- Бей. – Говорит она и я смотрю ей в глаза. – Бей. Кому говорят! – Кричит она и я замахиваюсь. Закрывает глаза. Я не могу. Она человек. Я так не могу. Каким бы она ни была подонком, я не могла. Это больно, я знаю, больно, когда тебя бьют. Я отпускаю биту, и она летит с хлопком вниз. Глаза Виолетты даже не вздрогнули, она открывает глаза. Переводит с биты на меня. – Бери ее, живо! Криворукая овца!

- Я не могу! – Кричу и пячусь назад. – Я так не могу, - дергаю головой в разные стороны. – Я не могу ударить человека.

- Я чудовище! – Кричит она и подходит ко мне. – Помнишь? Сама говорила.

Чувствую ее дыхание на своей шее. Запах табака и мятной жвачки ударяет в нос. Я была права, она курит.

- Я не имею права, - уже почти шепчу я. – Не имею права причинять кому-то боль, лишь потому, что он причинил ее мне. Это не правильно, -  я отхожу от нее. Собираю последние силы и говорю:

- Позволь мне уйти, - теперь я смотрю не ей в глаза, смотрю куда-то вдаль. Но только не ей.

- Запомни, - она приближает к моему уху свои губы и убирает волосы за ухо. – Ты теперь никогда не будешь свободна. Я буду унижать тебя постоянно. Не стоило тебе тогда смеяться, теперь моя очередь, Варюся. – Мое второе имя, как меня называет отец, она произносит с шипением, словно змея. Меня дергает, и она, улыбаясь, уходит.

Еле дохожу до женского туалета и открываю кран. Подставляю свои окровавленные руки под струи холодной воды и умываю свое лицо с руками. Затем, немного лью на коленки. Стою еще минут пять, приходя в себя, затем шатаясь иду в раздевалку. Звенит звонок, подхожу к раздевалке и открываю дверь.

- Алия, ты... - Наверное она хотела сказать, какого черта я так долго. Но опешила. Лера встает со скамейки, все девушки смотрят на меня. Смотрю на свой топ. Кровь. Затем живот. Начинает проявляться гематома. Колени все в крови, вместе с голенями. Поднимаю глаза и смотрю на подругу. Улыбаюсь.

- Все нормально.

Чувствую легкое покалывание в животе, затем резкий удар в голову, темнота крик Лера и боль. Все, что я чувствовала тогда, когда парила вниз.