Помнил сквозь туман, но знал, что это свершилось по-настоящему: слишком отчётливо, слишком ощутимо это произошло.
И он никогда не сможет забыть, никогда не сможет простить себя за это.
Маленькое родное хрупкое тело перед ним, оно дрожит и, кажется, плачет. Всхлипывает. Блондинистые волосы все спутались, паренёк пытается осознать, что с ним произошло. Это ужасно.
Похмелье давит на мозг, разум вырывается из сетей, чтобы сделать адекватные выводы.
Никогда не забудет и не простит.
Вениамин Кроуфорд никогда этого не сможет.
***
В помещении тускло и душно, из-за отсутствия окон и каких-либо ламп невозможно оценить происходящее.
Воздуха почти не было, его остатки с каждой секундой исчезали, растворялись. Эти остатки жгли лёгкие, предупреждая о скором исчезновении кислорода, пахли деревом и бензином, как-будто кто-то задумал развести мощный костёр в этом неудобном холодном месте.
Стены, пол, потолок окрашены в чёрный, как в склепе, сливаются.Размеры помещения неизвестны, мрак не давал полноты картины.
Вениамин протянул руку предположительно к правой стене, собираясь ощупью найти выход. Вместо каменной опоры он ощутил под пальцами гладкую круглую пластмассовую макушку большой куклы.
Внезапно тьма стала чуть светлее, чернота сменилась серостью, и стало возможно разглядеть находку.
Вениамин отдëрнул руку, когда увидел, что она касается безликого голого манекена, напоминающего ребёнка лет 10-11.
Манекен стоял неподвижно, развёрнутый к нему полу боком.
Мужчина должен был обратить на него внимание, должен был рассмотреть его, это было неизбежно.
Вениамин, помедля, взял человеческую куклу за плечи и повернул к себе, вглядываясь в лицевую сглаженность, на которой ничего не было, кроме надписи.
"Это сон".
Вениамин просыпался, и не раз, после такой находки, бесконечность таких снов походила на лабиринт, петлю, где всё повторялось.
Он попадал в сон, где всегда тёмное помещение, куклы, послания. Мысли скручивались в узел, выжимая как из мокрой тряпки отвратительные воспоминания, о которых Кроуфорд жаждал забыть. Они не давали ему покоя, не позволяли успокоиться, выковыривали все негативные чувства и винили в одной-единственной ошибке.
Ошибка испортила о себе самом мнение, из-за неё пострадала его собственная семья, хотя она была ему дороже всего - дороже этого грёбанного мира, этой чëртовой вселенной.
Вениамин отступил от манекена, его руки покрылись мурашками, а количество кислорода уменьшилось раза в пять.
Он отвернулся от куклы, но бесполезно. Позади находились ещё две такие - бесполые, деревянные, тошнотворно неживые.
"Ты не учёл одного" - гласила первая;
"Извиняйся" - вторая.
Потом, пока Вениамин перечитывал надписи в накатывающей тревоге, появилась ещё штук шесть. Они притягивали взгляд, их надо было читать, как бы не хотелось.
"Больно"
"Ты помнишь?"
"Прости"
"Уходит"
"Нет"
"Что с тобой?"
Бессвязные, вразнобой. Зачем они здесь?
Вениамин огляделся.
Помещение постепенно заполнялось манекенами, всё больше и больше, скоро утонуть не долго.
"Нет времени"
"Прекрати оборачиваться"
"Мне жаль"
"Есть кто?"
Кислорода не стало в тот момент, когда марионетки уже падали друг на друга, заполняя всё пространство.
