Сломленные. Короли Казани.

Быстрое развитие отношений

Шум школьных коридоров всегда вызывает смешанные чувства. Радость. Оживление и веселый гул дарят надежду на хороший конец. Раздражение. Шум мешает сосредоточиться. Скептическая ухмылка на лице — веселый смех со временем превратится в истерический.

На подоконнике, прямо в тупичке коридора, на виду у всех, сидит девушка. Она невероятно хрупкая и худая, видишь, как она тащит свою сумку с учебниками и удивляешься, как это она еще не сломалась под ее тяжестью. У девушки длинные белоснежные волосы. Обычно заплетены в небрежную косу, сейчас просто спадают на грудь, пряча бледное лицо. У девушки прерасные глаза. Ярко-зеленые, как свежая трава на лугу. У девушки разбита губа. За нее она сейчас тихо благодарила одноклассника.

— Будь ты проклят, Суворов! — шипела она, вытирая кровоточащую губу рукавом олимпийки.

Что ж, позвольте представиться, Серафима Змеева, и эта девушка — я.

Нет, конечно, Суворов меня не бил. Он же весь из себя галантный, правильный, девушек не бьет. Зато вот подножки ставить мастер. Именно так я, собственно, и попалась. Упалась. И ударилась об учительский стол. Повезло еще, зубы все на месте остались.

Конечно, я дела так не оставила, вскочила и пару раз вмазала ему по морде лица, кажется, даже сломала нос. Он же пытался меня успокоить и все норовил схватить меня за руки (на запястьях теперь синяки). При том, что я его нехило отделала, за все время "драки" он искренне ржал, иначе не скажешь.

Я сидела на подоконнике. Почему? Да потому, что после нашей потасовки в класс вошла учитель литературы и отправила нас к директору. Ура, успех.

Я сидела и ждала. Одной заходить не хотелось, так что я рассчитывала сделать это вместе с Суворовым. Может даже, спрятаться за ним, пока его будут отчитывать, тихонечко пороняю слезки.
Боже, какая гадость.

— Че, ссышь зайти? — раздался голос сверху. Я подняла голову и столкнулась с насмехающимся взглядом карих глаз Суворова.

— Конечно, все поджилки трясутся, — съязвила я и поднялась. С губы на подоконник упала капля крови.

— Твою мать, — выругалась я и одной рукой зажала ранку, а другой вытерла подоконник. — Прощай, олимпийка...

Парень вдруг отчего-то смутился.

— Слушь, ты это... — начал он. Я удивленно подняла глаза. Неуж-то извиняется?! — Не обессудь, короче. Я не думал, что так получится.