Сломленные. Короли Казани.

Я не шучу

Когда парни неловко зашли в спортзал, с которого следовало начать украшать школу, я уже успела до мелочей обсудить с вожатыми, что именно нам надо сделать. И даже принесла пару тяжеленных коробок с украшениями. Их, к слову, в вожатской, стояла целая гора.
— ...В общем, сегодня только спортзал. Оставите все здесь, все равно физкультуры пока не будет. С уроков мы вас пока отпросим, работайте, — закончила вожатая Розочка и вприпрыжку направилась к выходу. Я пошла за ней, мимо парней.
— Куда? — удивился блондин. Марат же не знал, что говорить и как себя вести, поэтому тупо пинал стенку.
— В вожатской стоит туча коробок, их всех желательно перетащить сюда, — пояснила я. И продолжила свой путь. Парни поплелись за мной.
Подняв коробку, в которой явно лежали декоративные гипсовые фигурки, я чуть не упала сверху. Только вскрикнула, как меня тут же непринужденно подхватил под живот Марат.
— Оставь, я сам, — тихо сказал он. Я молча отошла.
— Сим, — позвал он. Я безэмоционально обернулась.
— Я услышала тебя, Марат. И все прекрасно поняла, — вздохнула я и села на одну из коробок, устало потирая виски. — Мне, наверное, надо просто перестать так сильно привязываться к людям.
Последнее я почти прошептала.
Васильев увлеченно шарился по коробкам, усердно не обращая на нас внимания, переодически восклицая что-то типа "ого тут пыли" или "ха, ну и морда".
Марат подошел ближе. Я подняла на него глаза. Понимала, что он заботится обо мне, но не поддерживала его методы. Однако обиды старалась засунуть куда подальше. Я улыбнулась и подмигнула парню. Он просиял и обнял меня, прижимая к себе.
— Нет, ну все таки, неужели нельзя их протирать... — самозабвенно вещал блондин. Я прыснула и мотнула головой Марату.
— Короче. Вы вдвоем таскайте фигурки, а я буду дождики, мишуру и игрушки, — командовала я.
— Не, игрушки тоже тяжелые, — помотал головой Суворов. Я закатила глаза и показала ему язык.
— Вы таскайте, я скоро вернусь! — вдруг придумала я.
— Я с тобой. Тебя одну вообще отпускать нельзя, — тут же подошел Марат.
— Уж кто бы говорил, сиди, Рэмбо, — закатила я глаза и вышла из кабинета.

***

— Я НЕ ШУЧУ, Я ТЕПЕРЬ НЕ ШУЧУ, — орали мы на всю школу, подпевая старенькому магнитофону, нагло стыбренному из кабинета музыки мной.
Я стояла на шатающейся стремянке и крепила снежинки к окнам, Васильев держал лестницу и подавал мне новые партии бумажных снежинок, Марат же сидел и распутывал бусы.
— Я буду жить только так, как хочу, — напевала я.
— Да оно не отэтывается! — Марат с психом выкинул елочные бусы.
— Что? — спросил блондинчик.
— Да хреновина эта не распутывается, — надулся Суворов. Васильев пошел к нему, оставляя меня одну.
Я разворачиваюсь, чтобы взять со стола снежинок, а стремянка накреняется в бок вместе со мной.
— ТВОЮ МАААТЬ! — вскрикнула я.
Парни были слишком далеко. Марат вообще чуть ли не через пол зала. Повезло еще, что у блондинчика оказалась неплохая реакция и он успел подкинуть на пол несколько сложенных картонных коробок. Лучше, чем бетонный пол спортзала...
— Ты куда отходишь-то от нее, болван, она ж на ровном месте валится! — накинулся на паренька Суворов.
— Отстань от человека, — я со скрипом села.
— Не треснулась? — проигнорировал Марат и сел рядом на корточки, осматривая мою бошку.
— Среди всего прочего все равно не заметишь, — отмахнулась я.
— А ты прям в группировке? — спросил меня Васильев.
— А чего, пришиться хочешь? — прищурилась я.
— Да просто... — смутился парень.
— Нет, меня, наверное, нельзя считать участником группировки, — пожала поечами я.
— Сейчас точно нет, до этого точно да, — не глядя на меня сказал Марат.
— Это как? — не понял Васильев.
— Не важно, — синхронно выдали мы.
— А можно к вам?
— С фига ли? — прыснул Марат.
Я закатила глаза и полезла было обратно на стремянку, как вдруг была схвачена Суворовым и спущена обратно на пол.
— Ты туда больше не полезешь, — подмигнул он мне. Я цокнула языком и пошла вместо него распутывать бусы. В пару мгновений порешала их все. Тихо поржала с Марата. И кто тут еще рукожоп. Не успела я этим с ним поделиться, как он тут же и сам сверзился с лестницы. Только явно менее удачно, ибо тут же парень взвыл, хватаясь за локоть.
— Васильев, твоя очередь, — прыснула я, осматривая руку Марата. — просто немного кожу разодрал, ничего криминального.
— Меня Андрей зовут, если что, — поставил в известность Васильев.
— Блин, мы ж не знакомы... я Сима, — я протянула руку. Он ее пожал, улыбаясь.
— Марат, — парни тоже обменялись рукопожатиями.
А потом мы стали ставить елку...
Когда вожатая Розочка пришла проверить наши успехи, она застала невероятную картину:
Марат и Андрей пытались тихо собирать оставшийся хлам, чтобы не разбудить сопящую на картонках под елкой меня.
— Продуктивно, — хмыкнула Роза, оглядывая почти законченный зал.
Оба парня тут же шикнули на нее, держа пальцы у рта и указывая на меня.
Роза прыснула и ушла, сказав нам, что и мы можем идти.
Андрей продолжил собирать украшения, а Марат, зараза такая, решил учинить беспридел. Он открыл окно, взял с козырька немного снега, растер им руки, и тихонько подкрался ко мне со зловредной ухмылочкой.
Повторюсь.
Я спала.
Но проснулась, едва его ледяные лапищи проскользнули под мою рубашку и легли на живот. Крик мой слышала, наверное, вся Казань. И маты тоже. И смех Суворова. И кашель Васильева.
— Козлина, Суворов, падла, гнида, — с колотящимся сердцем я стучала ему в плечи кулаками. Ему явно было похрену. Он ржал.
— Да всё, всё, не обижайся, — он схватил меня за руки и обнял, все еще посмеиваясь.
— Отомщу, в курсе, да? — прошипела я.
— Конечно, — серьезно кивнул он. А потом опять захохотал. — Конечно...
— Ну ты и осёл, — прыснула я, снова ударяя его в плечо.