Каждый день они обедали вместе за одним столом, мило общаясь, вдвоём разбирали задачи по арифметике, подолгу смотря в глаза, провожали друг друга до школьных ворот, печалясь о надвигающейся разлуке, но он не не знал, что это один из пунктов жестокого замысла...
Небо за окнами резко почернело, и откуда-то издалека обрушился гром. По крыше и окнам стучали крупные капли дождя, приглушая собой все посторонние звуки и голоса в классе. Ненастная сонливая погода будто высасывала всю энергию из тел учеников.
Они засыпали прямо на столе, отчего их макушки не были видны за спинами спереди сидящих ребят. Только Армин Арлерт сильно выделялся своим позитивным настроем, нескончаемой энергией и желанием участвовать в процессе урока. Только его, яркую, как солнце макушку, учитель Блабс мог наблюдать на протяжении половины занятий. Создавалось ощущение, что мужчина работает на занятиях только с ним.
К биологии мальчик тщательно готовился все предыдущие дни, и сегодня настал его час блеснуть своими накопительными знаниями об этой науке.
Энни провалилась бы в глубокий и крепкий сон, не будь Армина в их классе. Он словно озарял тьму вокруг сияющей надеждой в огромных глазах.
Жизнь девочки обрела разноцветные краски после знакомства с солнечным мальчиком: она стала больше разговаривать на различные темы, как об учёбе, так и о погоде на улице, находила смысл в словах преподавателя на каждом, даже не интересующем её предмете, иногда испытывала настоящее, но ранее незнакомое для Энни смущение, а временами даже звонко смеялась...
«Мне комфортно с тобой...»-оставаясь с Арлертом наедине, раз за разом повторяла Леонхард, краснея от откровенных признаний.
Когда учитель вызвал Армина к доске, чтобы ответить домашнее задание по наблюдениям за насекомыми, Энни вся оживилась: встряхнула волосами назад, убирая их с белого лица, приосанилась.
–Ну что ж, пожалуйста, расскажи нам, Армин, про насекомое, о котором ты готовил доклад,-вежливо велел учитель, довольный, что теперь он может отдохнуть от долгой лекции.
–Хорошо!
Нежный писклявый голос резанул Энни по ушам, отчего она чуть ли не съёзжилась. Что-то свернулось горячим тугим комом в груди. Арлерт как на зло продолжил говорить, и девочка понимала, что эта пытка так легко не закончится. Энни впала в тупое оцепенение, овладев своим состояниями, словно пытаясь развязать узел, возникший у нее в груди.
