Метод книжной героини

6 глава

Руки дрожат то ли от холода, то ли от страха. Медленно шагаю по каменистому берегу, вздрагивая от каждого шороха, и молюсь о двух противоположных вещах. Пусть Елисей будет там, чтобы я могла завершить план, и пусть его уже там не будет, чтобы я вернулась к Кате не проиг-равшей, а всего лишь невезучей. Добираюсь до места про-исшествия и не вижу никого живого. Мертвых, на мое счастье, тоже нет. Поджимаю губы, глядя на террасу, наверное, Елисей уже вернулся в кафе. Так жаль, что от улыбки сводит щеки, а сковывающий страх уступает место облегчению. Поднимаю взгляд, звезды подмигивают мне мягким сиянием. Давненько я уже не видела такого чистого ночного неба. За спиной раздается треск сухой ветки и звонкий стук гальки. Резко оборачиваюсь и всматриваюсь во тьму за ветками ив:
- Кто здесь?
Ответа нет, а вот плохое предчувствие есть. Шагаю в сторону, не сводя глаз с деревьев. Мы ведь не триллер разыгрываем, а романтическую комедию, верно?
- Там кто-то есть? - Голос становится до противного высоким.
Зловеще завывает ветер, пронзая тело холодным поры-вом, и сердце сбивается с ритма, принимаясь яростно колотить в ребра. Нет, нет, нет. Стоит успокоиться и подумать логически. В призраков я не верю, значит, это может быть кошка или птичка. Собираюсь подойти ближе, но тут же передумываю. Все фильмы ужасов начинаются именно так: слышится шум, глупый герой идет проверять, что там про-исходит, и его съедает жуткая зомби-жаба. Вытаскиваю из стаканчика кубик льда и кидаю его вперед. Он исчезает из виду, а тишину убивает злой и уже хорошо знакомый голос:
- Черт! Да ты издеваешься!
- Елисей? - хриплю я.
- А ты решила прикончить в этом месяце кого-то еще?
Шумно выдыхаю, стискивая в пальцах ледяной стакан.
Кинуть бы его в голову этому ниндзя, я тут чуть инфаркт не схватила.
- Ты что, прятался от меня?!
- Пытался, - вздыхает он и выходит из укрытия, прижимая ладонь к лицу.
- Ты меня напугал!
- И за это ты решила выбить мне глаз?
- Я...
- Случайно, - перебивает он жестко. - Я догадался.
Вот тебе и подлатала раны герою. Никакой романтикой и не пахнет: я в ужасе, а он бесится. И что теперь? Обязательно нужно было прятаться? Сидел бы на свету, ничего бы не случилось! Что там говорила Катя? Быть взволнован-ной, проявить заботу.
- Я принесла лед, чтобы... - Чтобы насыпать мне за шиворот, видимо. Случайно, конечно же, - говорит Елисей, потирая ушиб, и опускает руку.
- Нет, я...
- Лана, я уже все сказал. Пожалуйста, перестань.
- Вообще-то, я волновалась за тебя! - топаю ногой, лед в стаканчике подпрыгивает и возвращается назад с быстрым перестуком.
- Не стоит, - невозмутимо отвечает Елисей.
- Да как ты можешь?! Булыжник бесчувственный!
- Это все?
- Нет, не все!
Преодолеваю расстояние между нами и прижимаю стакан со льдом к его левой щеке:
- Подержи!
Елисей напряженно выдыхает и перехватывает стакан:
- Можно и полегче, помощница, ты делаешь только хуже.
- Я была бы нежнее, если ты не вел бы себя как рыба-еж в жуткой депрессии после кефира и зеленого яблока, - бубню я, роясь в сумке.
- Ты сама поняла, что сказала?
- Почти.
Открываю пачку салфеток, достаю одну и обхватываю запястье свободной руки Елисея. Ток пронзает подушечки пальцев, вызывая дрожь, движения теряют ловкость и легкость,
но я осторожно прохожусь влажной тканью по покрасневшим костяшкам. Его кожа такая холодная...
- Я уже вымыл руки, - отдергивает ладонь Елисей.
Чувствую его раздражение, колючей щеткой царапающее грудь. Хочется провалиться сквозь землю, чтобы вынырнуть на другой стороне Земного шара и крикнуть:
«Катя-я-я! Твой план не работает!»
- Где ты их вымыл? - спрашиваю я скованно.
- В реке.
Резко вскидываю подбородок и распахиваю глаза:
- Совсем ненормальный?! А чего сразу в унитаз не оку-нул?! Знаешь, сколько в речной воде всяких палочек?!
- И где же я так провинился? - устало спрашивает Ели-сей.
Он возвращает мне стакан, выхватывает упаковку салфеток и тщательно вытирает руки, грозно глядя исподло-бья. Осторожно протягиваю ему пузырек антисептика, натянуто улыбаясь. Видишь, генерал, я забочусь о тебе, прими это с благодарностью. Он выдавливает гель на ладони и растирает его, взбешенно сжимая губы.
- Довольна?
Как ему сказать? Не очень... Я должна быть его спасе-нием, а не наказанием.
- Неплохо бы услышать спасибо.
- Спасибо? Спасибо?! Ну, спасибо тебе, Лана, за то, что никогда не делаешь то, о чем тебя просят! Кажется, я его довела. Стыдливо опускаю голову, кусая щеку изнутри. А где же милый разговор под звездами? Сму-щенные взгляды, переход на новый уровень доверия?
Думай, Лана. Думай! Растерянно качаю головой и развожу руками:
- Но...
- Я сказал не поднимать шум, а что сделала ты? Вывела всех на террасу! За это я должен тебя благодарить? За то, что ты сделала все наоборот?!
- Их было много! Я хотела помочь!
- Я похож на того, кому нужна помощь?!
- Не кричи на меня!
Елисей ведет подбородком в сторону, напрягая шею.
Под бледной кожей пульсируют жевательные мышцы. Он замирает на несколько секунд, а после возвращает себе холодное равнодушие:
- Ты можешь просто оставить меня в покое?
- Не могу, - отвечаю я, не задумываясь.
- Это шутка?
- А тебе смешно?
Елисей угрожающе наклоняется вперед:
- Ты видишь улыбку на моем лице?
Он что, пытается меня напугать? Признаюсь, выглядит действительно жутковато, но сходство с моментом из фильма «Темный рыцарь» меняет эффект с точностью до наоборот. Зеркалю жест Елисея, приближаясь к его лицу:
- Хочешь знать, откуда эти шрамы? Мой папаша... - Ты ненормальная, - глухо шепчет он, отклоняясь.
- Ты первый начал.
- Лана, просто уйди, ладно? Возвращайся на тусовку и не смей больше подходить ко мне.
- Вряд ли это возможно.
- Почему?!
- А вдруг ты мне нравишься?!
Трудно сказать, кого из нас больше шокирует мое заяв-ление. Закрываю рот, лоб печет от ментальной затрещины, которую я мысленно отвешиваю сама себе.
- Потрясающе, - сдержанно кивает Елисей. - И что мне делать с этой информацией?
- Это всего лишь предположение, а не достоверный факт.
- Ничего глупее я в жизни не слышал.
«Сам тупой!» - злюсь я мысленно.
- Лана, давай сделаем вот что: ты сейчас уйдешь и забу-дешь об этом разговоре. Обещаю, что сделаю то же самое.
- Нет! - твердо заявляю я, не желая сдаваться.
- Что значит «нет»? - грозно переспрашивает он, шагая ближе. - Признавайся, ты пила?
- Я не пью.
- Значит, сама по себе такая неадекватная?
- Нормальная я! Неужели так сложно поверить, что я испугалась за тебя?! Что мне не все равно?!
Между нашими носами всего пара сантиметров. Прохлада исчезает, и тело погружается в горячую смолу необычных ощущений. Гнев и паника, интерес и смятение.
Чувства мечутся, меняясь друг с другом, и я уже не пони-маю, где игра, а где реальность.
Елисей медленно отстраняется, тряхнув волосами.
Челка падает на глаза, и он поворачивается в сторону лест-ницы, готовясь к побегу. Это полный провал, но у меня есть еще несколько секунд эфирного времени.
- Ты встречаешься с Настей?
- Нет.
- С другой девушкой?
- Нет.
- С парнем?
Елисей сжимает ладонями шею, запрокидывая голову.
- В этом нет ничего такого, я не осуждаю...
- Лана, мне нравятся девушки, просто ты не одна из них.
Слова кажутся такими горькими, словно сгоревшая гренка, политая соусом чили. Провал в кубе, и вряд ли уже можно что-то исправить. Пустота разъедает грудную клет-ку, руки опускаются. Моя решительность утекает сквозь кончики пальцев и развеивается по ветру.
- Я правда хотела помочь.
- А мне правда это не нужно.
Смотрю на удаляющуюся спину Елисея и жду, когда он отсалютует мне на прощание, но этого не происходит. Провал в десятой степени, на этот раз я точно проиграла. Катя молчит всю дорогу от кафе до перекрестка, где мы обычно прощаемся, перед тем как разойтись по домам.
Останавливаемся у пешеходного перехода, машин нет, но красный сигнал светофора никто не отменял. Искоса поглядываю на опечаленную подругу и подступаю ближе:
- Кать, мне жаль...
Она хлопает ресницами, чуть вздрагивая, и переводит на меня взгляд:
- О чем ты?
- Прости, что провалила эксперимент.
- Он еще не окончен, - она упрямо качает головой.
- Но...
- Лана, все нормально. Во всех экспериментах бывают неудачи, ничего страшного. Мне нужно проанализировать сегодняшний опыт и обдумать следующий шаг, а пока мы уходим в затишье.
- Перед бурей? - невесело хмыкаю я.
- Именно! - щелкает пальцами Катя, указывая на меня. - Не переживай, мы его дожмем.
- Я никогда ему не понравлюсь.
- Ты уже ему нравишься, просто он еще не знает об этом.
Слова подруги зажигают маленький бенгальский огонек внутри, и его искорки рассыпаются по телу легкой щекот-кой. Что это? Неужели он мне и правда?..
- Ну все, мне пора, - Катя порывисто обнимает меня и выбегает на дорогу. - Не кисни, ладно?! К понедельнику у меня будет готов новый план!
- Ладно! - машу ей рукой на прощание. - Будь осторожна и напиши, как доберешься домой!
- Хорошо, мамочка! Пока, пока!
- Пока... - едва слышно отвечаю я и шагаю дальше по улице.
Ветер, словно наказывая, поднимает пыль с обочины и бросает в меня. Застегиваю куртку и складываю руки на груди, чтобы сберечь тепло, но это не помогает. Холодная осень ступает следом, а во мне будто включается кухонный комбайн. Стоит подумать о чем-то, как мысль тут же измельчается острыми ножами и превращается в болезненную пустоту. Ускоряю шаг, но как только добираюсь до своего двора, замедляюсь. Толстые клены роняют на землю бурые листья, ветер стихает, не в силах пробиться сквозь старые кирпичные многоэтажки, а у моего подъезда стоит высокая фигура, пряча руки в задние карманы джинсов.
В мыслях мелькает дурная идея спрятаться и подождать, пока путь не станет чист. У меня нет настроения для нового разбора полетов, я слишком опустошена и расстрое-на, чтобы вспороть еще и старую рану рядом со свежим порезом. Меняю направление движения, прикидывая место, где можно укрыться, и с осторожностью поглядываю на вечернего гостя. Сева пинает носком кроссовки мелкие камешки, вышагивая из стороны в сторону, и оглядывает-ся. Что я делаю? Неужели у меня уже мозг потек от этих книжных правил, раз я собралась играть с ним в прятки? Выхожу в свет фонаря, собирая по крупицам остатки сил. Сева поднимает голову и, поймав меня взглядом, вытаскивает руки из карманов. А он подрос, да и в плечах стал внушительнее. Над бровью красуется свежий розовый шрам, а в светло-зеленых глазах виднеется сожаление вперемешку с беспокойством.
- Привет, - тихо говорит Сева.
- Да уж виделись сегодня.
- Так и знал, что ты злишься, - слабо улыбается он.
- Тогда зачем пришел?
- Хотел поговорить без свидетелей.
- Поговорить? А чего еще пару лет не подождал? - с тихой злостью отвечаю я. - И откуда ты знаешь, где я теперь живу?
- Твоя мама сказала моей, и...
- Ясно, - обрываю его я.
Получается, он знал и о разводе родителей, но так и не объявился ни разу, чтобы хотя бы поинтересоваться, как я?
Хороший друг.
- Лана... - печально вздыхает Сева. - Я...
- Ты, Сева. Ты, - киваю я, напряженно усмехаясь. - Ты прекратил наше общение, просто взял и исчез, а теперь хочешь о чем-то поговорить?
- У меня не было выбора. Ты же знаешь, что нашим школам запрещено...
- Даже слушать это не стану. Хотите заниматься ерундой и играть в противников? Пожалуйста, но без меня. - Без тебя? - Он вскидывает светлую бровь. - Сегодня ты была в центре событий и показательно выбрала сторо-ну.
- А чего ты ждал? Что я вас прикрою, помогу?
- Что ты не станешь вмешиваться.
Ток пробегает вверх по позвоночнику и ударяет в голову так, что из глаз едва не сыплются искры. Отчего все решили, что могут раздавать мне приказы?
- Пока, Сева.
Дергаюсь к двери, но он успевает схватить меня за руку чуть выше запястья:
- Прости. Я не это имел в виду.
Его голос такой же нежный, а прикосновение осторож-ное и трепетное. Сердце реагирует привычно, словно и не было нескольких месяцев нервирующей тишины. Но разум помнит: они были, и теперь я знаю причину, даже не задавая наводящих вопросов. Правда, один все-таки есть.
- Если тебе запрещено общаться со мной, то что ты здесь делаешь?
- Хотел убедиться, что ты в порядке.
- Мог бы просто написать.
- А ты бы ответила?
Выкручиваю руку, освобождаясь от захвата, и оборачи-ваюсь. Взгляд упирается в его губы, тепло поднимается от груди к лицу. Я мечтала о нашем поцелуе весь прошлый год, представляла, как это будет. Что Сева позовет меня наконец-то на свидание, мы прогуляемся по парку, сьедим