ПУТНИК

Глава 15

Меня разбудил запах кофе и негромкая музыка, доносившаяся с кухни. Вчера я так и уснул под сопение Энни, не посмев двинуться с места. Недолго думая, я скинул с себя одеяло, которым, наверное, ночью укрыла меня Энни, и побрел на запах кофе. Я тихонько подошел и остановился в дверном проеме, наблюдая за действиями Энни. У нее негромко играла песня Lovely Day Bill Withers, она варила кофе и пританцовывала.

Такой Энни я еще никогда не видел. Она танцевала, наслаждаясь музыкой, делая то пару шагов назад, то вперед, голова и плечи двигались в ритм песни, ее губы шептали слова песни, а глаза были полузакрыты от наслаждения. Её босые ноги освещали лучи утреннего солнца, а запах кофе и поджаренных тостов, мне кажется, я вдыхал не только носом, но и всем телом. Вся комната была наполнена ее блаженством, наслаждением и счастьем, от её спокойной улыбки непроизвольно начал улыбаться и я.

В этой маленькой комнате она создала маленький мирок, о котором я мог только мечтать. Я ловил себя на мысли, что как всего один человек смог мне за пару минут подарить столько чувств. Всё, что чувствовала она, я испытывал на себе, не как Путник, сопереживающий своему подопечному, а как обычный человек.

- Потанцуем? – не выдержал я, поддавшись ее настроению, шагнул к ней навстречу и протянул руку. Энни же, только улыбнулась мне самой искренней улыбкой и вложила свою руку в мою.

Я притянул ее к себе в объятия, одной рукой взяв ее за талию, а второй рукой положил ее руку себе на грудь, накрыв своей. Энни запрокинула назад голову и рассмеялась так заразительно, что я стал улыбаться еще сильнее. Одна песня сменялась другой, а мы продолжали танцевать, мы то отстранялись друг от друга, то я снова прижимал к своему телу, то кружил ее вокруг себя. Я чувствовал тепло ее тела и ее рук у себя на плече и груди. Когда она уткнулась мне лицом в грудь, я лишь сильнее сжал ее руку, не желая выпускать ее.

Жадность – было чувство, которое меня полностью завладело. Я жадно хотел, чтобы это не заканчивалось. Я с жадностью желал, чтобы она принадлежала бы только мне, чтобы я был тем единственным, который видит ее такую по утрам, и чтобы только меня она так ласково гладила по спине. Я желал всего.

Вдруг она остановилась и перестала двигаться, и я не мог понять, что произошло, потому что голова ее была опущена.

- Что случилось? – с тревогой спросил я. Она неторопливо подняла голову, по ее взгляду я не понимал, что случилось. Вроде бы она была и радостная, но в то же время удивленная и немного испуганная.

- Я чувствую, как Амелия шевелится, – она опустила взгляд на живот и руками начала его поглаживать. Энни погрузилась в свои ощущения.

Дав немного времени ей насладиться этим моментом, я погладил Энни по животу и сказал:

- Девочки, давайте завтракать.

Мы сели завтракать. Энни наслаждалась своей чашечкой кофе, а я наслаждался ею.

- Какие планы на сегодня? – начал я.

- Пока не знаю, сначала надо поработать, а потом уже подумаю, а у тебя?

- Да, такие же, – соврал я, думая, что Энни надо немного побыть одной, чтобы она могла спокойно поработать.

Вернувшись в свою квартиру, я обнаружил в ней Старейшину, который меня ждал.

- Здравствуйте, Старейшина, – почтительно произнес я.

- Здравствуй, ты не забыл еще, что ты Путник? – как-то по-доброму произнес он и улыбнулся.

- Еще нет, – с улыбкой произнес я.

- Ты хотя бы иногда возвращайся к нам. У тебя пока еще есть обязанности там.

- Хорошо, – от одной мысли, что мне нужно будет возвращаться обратно, стало тоскливо.

- Ты говорил Энни, что уйдешь из ее жизни, когда родится ее дочь? – продолжал Старейшина.

- Нет.

- Ты решил не говорить и просто потом исчезнуть? Ты так сделаешь ей еще больнее.

- Я знаю, что нужно сказать, но я боюсь. Я не думал, что сказать это будет так тяжело..., – немного помолчав, я продолжил, – я всегда думал, что человеку ничего не стоит сказать правду, но теперь я понимаю, что это чертовски сложно. Я боюсь ее реакции, я боюсь сделать ей больно своими словами, что все изменится после этого..., – я отвернулся от Старейшины и подошел к окну, – боюсь, что она по-другому станет относиться ко мне, когда я скажу, что уйду. Я не увижу больше ее радостных глаз, она больше не одарит меня своей счастливой улыбкой, я не почувствую ее теплых прикосновений, ее запах. Мне кажется, я лишусь всего, когда скажу... Лишусь себя и жизни. Я понимаю, что исчезнуть сразу после рождения дочери, ничего не сказав, будет еще хуже. Я скажу, только можно мне еще немного времени?

Когда я повернулся, Старейшина улыбнулся и исчез, не ответив на вопрос.