Встретимся на рассвете

2. Наивняк - детский сад

Тихо тикают кухонные часы, за окном расцветает ночь, по стёклам барабанит крупными каплями дождь. Антон отогревается горячим чаем, завернувшись в свитер, откопанный Арсением в глубине шкафа. Шастун возвращался из института как всегда позже Арсения и попал под жуткий ливень, промочивший его с головы до пят, а потом ещё шлёпал мокрый по холодным октябрьским улицам. Тот дрожит, сидя на табуретке и всё не согревается никак. Попов на это всё смотрит с лёгкой улыбкой, глядя на его красные руки, лицо, подрагивающие от холода губы. Попов не мог не признать его обаятельности. Внутри него шевелится что-то каждый раз, когда Антон появляется в дверном проёме или машет ему в коридорах университета. Попов не понимает, что это за чувство и не задаётся вопросами.  Они проводят так полчаса, может, час. Остатки чая в кружке становятся совсем холодными уже, а они всё сидят и сидят в тишине, пока Арсений не поднимается, чтобы помыть посуду. Их тихую идиллию нарушает звонок в дверь. Арсений выходит в коридор и открывает Матвиенко, который топчется у двери с виноватым выражением лица. Арсений улыбается ехидно при виде этой картины  — Привет, Арсюх, — говорит тот.  — Проходь, Серый, давно не виделись.  — Ты это... прости, короче. Я должен хоть звонить иногда, — бубнит Матвиенко. — Просто то там, то тут, и как-то никак... — добавляет он бессвязно.  — Перестань, нормально всё. Я ж тоже не скучал особо здесь, — отвечает брюнет, и тут же из дверного проёма появляется угловатая фигура Шастуна.  Серёжа дёргает бровью и смотрит на него оценивающим взглядом, приблизительно таким же, каким осматривают упаковку мандаринов в магазине. Мол, хорошие или с гнильцой. Арсений наблюдает за всей этой картиной с ехидной ухмылкой, а потом говорит:  — Это Антон, мой новый... — мнётся он мгновение, — сосед.  — Ясно, меня Серёга зовут, — бросает Матвиенко и протягивает руку парню. — Арс, а Стас что?  — А Стас не знает даже.  — Понятно. А что делать будешь, когда он... — начинает Серёжа, но Антон перебивает его.  — Я съеду к тому моменту. Я, так скажем, проездом здесь, на этой квартире. Просто меня со старой внезапно выселили без видимых причин. Подумаешь, кота чуть не спалил! — шутит он в попытке разрядить обстановку.  Арсения дёргает расстройство от его слов. Сам понимает, что их совсем ничего не связывает и всё это — просто случайность. Но с Антоном весело. Арс прекрасно знает, что Матвиенко перестанет подавать признаки жизни через пару дней снова, а у него хотя бы Шаст останется. Они будут смотреть кино, пить чай и наблюдать за рассветами. Хоть с ним переезжай, честное слово. Жизнь меняется, Арсений потихоньку избавляется от страха перемен и уже даже раздумывает взаправду покрасить волосы в тёмно-фиолетовый. Кто ему запретит? Сейчас, когда Шастун становится его самым близким кем-то между перезнакомым и недодругом, он совсем не хотел, чтобы тот свалил.  — А, ладно, — бросает Серёжа со смешком. — Пойдёмте тогда выпьем, что ли. За твой переезд, — он кивает на Антона.  В рюкзаке у Матвиенко оказывается хороший портвейн, который они разливают по бокалам и жадно пьют первый, молча чокнувшись. Антон морщится от плохого алкоголя и от второго бокала отказывается. Немного расслабив мозг под градусом, они болтают о футболе по всем традициям немного хмельного общества. Серёжа больше не смотрит на Шастуна оценивающе, потому что не может задержать взгляд вообще ни на чём уже после третьего бокала. Он смеётся над глупыми шутками и хлопает Арсения по спине так, что тот грозится выплюнуть лёгкие, рассказывает какие-то едва ли разборчивые истории, пока Арс и Антон переглядываются и улыбаются поведению Матвиенко.  Арсений замечает, что с ним происходит последние три недели, с момента спонтанного переезда Антона сюда. Теперь улыбается он действительно чаще, а ещё ездить в метро одному становится ему в скуку. Он объясняет это тем, что просто привык к постоянному обществу, и тот взаправду стал частью его комфорта. Но Попов ощущает что-то новое, какое-то ранее не имевшее места внутри чувство. Оно появляется во время их наблюдений за рассветами и ночным просмотром кино, а потом бесследно исчезает, обещая вернуться следующей ночью. Они посмотрели так уже штук пятнадцать самых разнообразных фильмов и сериалов, от мелодрам до ужастиков, потому что так хотелось Арсению, Антон же просто оказывался рядом. А ещё они курят теперь по вечерам только вдвоём. Их личный ритуал такой, выйти на балкон и стоять, вглядываясь в далёкие высотки, выделяющиеся на фоне низких пятиэтажек. Антон частенько пытается зажечь сигарету пальцами, щёлкая ими, но Попов на это лишь смеётся теперь.  Шастун выходит покурить этим вечером один, потому что оставлять пьяного Матвиенко наедине с алкоголем нельзя, и Арсений как самый настоящий друг отодвигает свои желания подальше, чтобы не дать Серёже больше пить. Он говорит Антону: «Иди», — тихо, зная то, что парня ломать будет, если он не покурит. На самом деле, Попов удивляется тому, как быстро принял и выучил все его привычки и странности. Их у Антона хоть отбавляй, и с каждым днём открывались всё новые. Он несуразный и совсем не гибкий, собирает все углы и косяки, но его синяки и царапины заживают так быстро, что Арсений перестал предлагать ему мази от гематом. Он регулярно пытается готовить с выключенной плитой, а ещё Арсению порой кажется, что глаза его не только светятся, но и как будто становятся более блёклыми.  Когда Антон исчезает в темноте коридора, Арсений кидает взгляд на Матвиенко, который трясёт хвостиком и сам с этого смеётся. Не сказать, что Попов сам трезвый, но он никогда прежде не напивался до беспамятства, как Серёжа. Стоит Шастуну уйти, лицо друга становится серьёзным, и весь хмель пропадает как ни бывало. Арс сразу понимает, что Серёга не такой уж и бухой, а просто притворялся. Никогда Матвиенко не уносит с нескольких бокалов портвейна. Такие его выходки часто заканчиваются нотациями и серьёзными разговорами.  — Арс, — говорит тот предупредительным тоном и строго смотрит на Попова.  — Да что, что, Серёг? Что ты хочешь мне опять сказать? — понимая, к чему ведёт друг, раздражённо произносит Арсений.  — То, что будь с ним поаккуратнее. Ты, когда его к себе забрал, как брошенного пса, не думал, что он маньяк там, насильник какой?  — Думал, но меня не выебали, не убили и не обокрали, так что всё нормально, — отмахивается Арс. — Он, может, и странненький, но выглядит невинно, какие там насильники?  Арсений замечает Антона в дверном проёме. Быстро возвращается, однако. Тот смотрит на него взглядом рассерженно-разочарованным. Вдруг над их головами с громким треском взрывается лампочка, осыпает их мелкими осколками. Арсений взвизгнивает и зажмурился от неожиданности.  — П-простите, — бормочет Антон негромко и выходит в коридор.  Арсений обалдевшим взглядом смотрит ему в спину и сидит ещё пару секунд молча.  — Он только что извинился за лопнувшую случайно лампочку?.. — не менее удивлённо то ли спрашивает, то ли говорит Матвиенко, вскинув бровь.  — Да, — заключает Арсений. — Я же тебе говорю.  А потом в коридоре хлопает дверь. Попов пулей вылетает из кухни и Антона, естественно, не находит. Обиделся. Арс прекрасно понимает, что совсем не это хотел услышать в свой адрес Шастун, но правда всегда лучше. Хотя, по сути, это и было. Арсений возвращается на душную кухню и берёт стакан с алкоголем, вертит его в ладонях, а потом отхлёбывает немного. Серёжа молчит и с беспокойством поглядывает на него; наверняка, он выглядит так себе. Арсений ставит бокал на стол и уходит следом, кинув Серёге, чтобы подождал.  На улице льёт дождь, стоит глубокая ночь, а Антон убежал, набросив на плечи тонкую джинсовку. Что сподвигло Арсения рвануть за ним следом, он в себе не признаёт тоже — у него вообще проблемы с ответами перед собой. Попов думает, что влюбляться совсем не умеет. Не в парня, которого знает от силы недели три. Он не готов на такой риск, но готов выбежать из квартиры в кожанке и домашних штанах, оставив Серёжу в замешательстве, чтобы искать его, промокнуть насквозь, а потом говорить себе, что Антон — просто его знакомый. И, тем более, не маленький мальчик, пускай и чуть-чуть драматик. Но он виновато ищет.  Потому что Арсений влюбиться и любить кого-то хочет, но он к этому не готов. Если меняться так, чтобы пряный, пьяный вкус жизни почувствовать, то стоит начать хотя бы с тёмно-фиолетовых волос.  ***
    Арсений находит парня блуждающим по дорожкам парка неподалёку от их дома. Вновь промокший и замёрзший, он бродит между деревьями. Дождь поутих, но продолжает бесяще капать на голову мелкой моросью. Антон выглядит отрешённым, грустным, каким Попов его никогда не видел до. Раньше только мягкая улыбка сияла на его лице, и искорки прыгали в глазах. Шастун вскидывает голову к небу, подставляя лицо дождю. Арсений стоит в трёх метрах и наблюдал за тем, как парень морщился, когда на веки падали капли. Он стоит и не решается сказать хоть слово, боится быть непонятым.  — Прости.  — Что? — оборачивается Антон, совсем не ожидая около полуночи увидеть Арсения.  — Прости, я наговорил там всего, я не хотел, — выдает Попов на одном дыхании, как нашкодивший ребёнок.  — А чего хотел? — сыронизировал Антон. — Как будто дико говорить что я странненький, и при этом нихуя ни разу не спросить, не считаешь?  Арсений отводит взгляд виновато.  — Что молчишь? Что ты хотел сказать этим, Арс? Я знаю, что кажусь странным, потому что ты ничего не знаешь, ничего! Ты не можешь судить меня по трём неделям «рядом», — переводит дух Шастун. — Но меня больше задевает даже не это. Я не невинный, я просто стараюсь держаться на плаву, но с каждым днём всё сложнее в одиночку. Я уже привык, что меня не понимают.  — Я понимаю тебя, — встревает Арсений.  — Нет, Арс. Мы с тобой друг другу никто. Вот никто и всё. Не друзья, а просто сожители, и ты не можешь знать меня, Арс. Особенно, не задавая вопросов. Как-то так себе получается.  — Но я хочу тебя узнать, — отвечает он.  Антон замирает с открытым ртом, будто растеряв все слова, но Арсений не соврал. Он хочет узнать его. Он задушил свой страх и теперь хочет впустить парня с розовыми волосами в свою жизнь по-настоящему. Совсем другой человек, который так не похож на тех, кто рядом, который красит его жизнь в другие цвета. Арсений хочет узнать его, чтобы понять, что ему делать с самим собой в первую очередь. Пусть это всё кончится плохо ли, хорошо ли, полюбят они друг друга или всё-таки нет.  Арсений подходит к нему ближе и тянет сигарету. Дождь к тому времени всё-таки кончается, и их уже ничего не может испортить.  — Мы так и не покурили вместе, — произносит негромко Попов.  Антон кивает в ответ и снова щёлкает пальцами у кончика сигареты, а потом усмехается и принимает из рук Арсения зажигалку.  — Почему ты делаешь это? — спрашивает внезапно тот.  — Щёлкаю пальцами-то? Да привычка просто.  Арс хмыкает, но больше ничего не говорит. А криков-то было.  — Мир? — он протягивает Антону мизинец, как ребёнок, который отобрал у другого ребёнка лопатку, но его загрызла совесть.  — Мир, — Антон сцепляет их пальцы.  ***
    Арсений возвращается домой поздно и едет только ради того, чтобы закинуть вещи, а потом умчаться на ночную смену в гостиницу. Люди уже давно сидят в своих квартирах и не хотят высовывать носы за двери, сидели на своих пустых или не очень кухнях, может, пьют, может, читают книги или смотрят что-то. Попов возвращается из университета опустошённым, выжатым. Не то чтобы что-то произошло, просто бывают такие дни, после которых ты едва ли готов шевелиться вообще. Он покачивался в метро в такт вагону, а потом откинул голову на стекло. Тяжко вздохнул и прикрыл на мгновение глаза. Он вспоминает, как вот уже месяц назад увидел впервые здесь Антона, который стоял в самом углу, у дверей, и выделялся своей розовой головой среди людей. Арсений ещё тогда отметил его уникальность, но паренёк выбежал из вагона так быстро, что Попов даже сказать ему ничего не успел. А на следующее утро встретил его у своего порога. Стоит ли говорить о Судьбе?  Арсения никто дома никогда не ждал. Он всегда возвращается в тихую квартиру вот уже почти полгода. Сам себе заваривает чай и курит, пускай и совсем немного, пару сигарет, но выкуривает их, считая это личной традицией. Он свою жизнь ни с кем не делил, ему и одному классно было. Только с появлением Антона мир взаправду стал казаться бесцветным. Потому что привязанности, они такие — бездумные, бестолковые, но очень необходимые ему, как оказывается.  Арсений поднимается на прохладный воздух из душного метро около десяти. Он оглядывает улицы, по которым так же неустанно носятся машины, достаёт пачку сигарет из кармана, чёлку убирает со лба, долго бредёт по проспекту, как будто совсем никуда не спешит. У него смена через час начинается, а он ещё даже не дома. Арсений в себе признаётся — он устал быть один до чёртиков. Оставаясь в одиночестве, он теперь с ума сходит от тишины и собственных мыслей о том, как сильно он прикипел к долговязому, нескладному парню, преисполненному мечт и странностей, который жил в его квартире месяц. Он так толком ничего о себе и не рассказал, кроме того, что он любит ромашки и толстовки.  Когда он всё-таки добирается до квартиры, думает, что его встретит тишина снова, потому что Шастун, скорее всего, курит без него на балконе сейчас. Но из его комнаты доносилась ругань. Не то чтобы Арсений любит подслушивать разговоры, но громко сказанная незнакомым голосом фраза: «Антон, ты же знаешь, к чему это всё приведёт!», — заставила его замереть в коридоре. «Да знаю, Поз, знаю, что ты прикопался-то ко мне? Может, спасение в нём, знать мне откуда?», — не менее громко ответил Шастун. «Если это будет так, я только рад, но, Тох, думай головой только», — говорит его собеседник, а потом дверь открывается и из комнаты выходит коренастый плотный парень в очках и спешно собирается, не заметив Арсения. Тот здоровается, привлекая внимание гостя и Антона, который показывается в дверном проёме тоже.  — Арс, я думал, ты не зайдёшь перед работой, — растерянно произносит Шаст.  Его, по-видимому, друг поднимает глаза, окидывает Арсения беглым взглядом и протягивает руку.  — Дима Позов, приятно познакомиться. Простите, мне бежать надо, в баре смена, — бросает он и скрылся на лестничной клетке.  Арсений усмехается и ещё пару секунд смотрит на то место, где стоял Дима мгновение назад.  — Да, занятой он, — прокомментировал Шастун тихо.  Арсений понимает, что тот переживает, слышал ли он их разговор или нет. Ему явно есть что скрывать от посторонних ушей; но Арсений делает вид, что только пришёл и знать ничего не знает. Конечно, его очень волновало сказанное Антоном про спасение. Но сейчас было совсем не до этого, потому что традиции нарушать нельзя и работа ждать не будет. Арсений схватил тонкое запястье Антона, увешанное браслетами и кольцами, которые впиваются в кожу и, потащив его на балкон, в одной футболке и тонких штанах вытаскивает на улицу. Даёт ему сигарету и одну вставляет между губ себе. Попов рыскает по карманам в поисках зажигалки, пока Антон немного удивлённо за ним наблюдает. В конце концов Арсений убегает в комнату, берёт зажигалку соседа и, вернувшись на балкон, впадает в ступор. Шастун выдохнул сизый дым от сигареты, которая тлела в его пальцах, при условии, что ему нечем было её зажечь.  Парень переводил ошарашенный взгляд с Антона на зажигалку в его руках. Точнее, на ее отсутствие. Шаст же будто и не замечал этого и продолжал с вопиющим спокойствием прожигать свои лёгкие дрянью. Арсений не понимает, не мог понять, что сделал Шастун, чтобы без зажигалки поджечь сигарету. Мужчина нахмурился и молчаливо бурил соседа взглядом, в душе упрашивая дать ему ответы. Антон взглянул на него только через минуту, но лишь пожал плечами и перевёл свой хладнокровный взгляд на горизонт.  — Как ты это сделал? — спрашивает, наконец, Арсений.  — Это так важно? — изобразив дурачка, отвечает Шастун, в его тоне слышится наигранная беспечность.  — Я не...  — Вот и ладно, — прерывает его Антон, а потом забирает из его рук зажигалку, чтобы заставить сигарету меж губ тлеть тоже. — Ты опоздаешь так, Арс.  — Блять, точно! — подрывается Арсений, и, сделав одну затяжку, тушит бычок о перила.  Он вбегает в комнату и судорожно собирает вещи.  — Действительно, уже опаздываю, Тох, прости. Бежать нужно, — бросает он, набрасывая на плечи излюбленную кожанку.  Антон лишь грустно кивает, докуривая сигарету, и наблюдает, как Арсений уходит из квартиры.  ***
    Арсений думает о нём всё время. Парень буквально занимает все его мысли ещё до всего произошедшего этим вечером. Он пытался найти разумное объяснение всем странным вещам, которые делал юноша, но не мог, и каждый раз приходил к одному и тому же умозаключению, которое не радовало его внутреннего скептика. Антон был чем-то внеземным, сверхъестественным, с его сияющими глазами, в которых Арсений раз за разом тонул. Он зачастую взаправду замирал, когда встречался глазами с Шастуном, подолгу ища проход в потаенные уголочки души. И Антон взгляда не отводил тоже. В такие мгновения у Арса были даже мысли протянуть руку и взять его ладонь в свою. Хотелось, чтобы Антон почувствовал ток, пробегающий по его пальцам, но Попов не давал себе вольностей, потому что никто из них о симпатии не говорил, какой бы она ни была. Арсений ненавидел себя за это, потому как что-то внутри не давало ему сказать, как сильно в его голову въелся этот парнишка. Антон не выглядел человеком, способным предать.  Долгая ночь на рабочем месте зарывает его по уши в свои мысли. Он, как и всегда, мало кому нужен из постояльцев, поэтому времени на размышления у него уйма. Он больше не сопротивляется им, потому что признаёт, наконец, себе, что Антон его чем-то цепляет. Все странности уже не казались ему таковыми, если объяснять их магией, волшебством, потому что где-то в глубине души Арсений с самого начала знал, что в нём эта магия была. С того момента, как встретил его. Это созвездие, набитое поверх шрамов, до сих пор оставалось загадкой для него. На самом деле, мысли о волшебстве в его крови не казались такими невозможными, потому что ему он допускал всё. Это же Антон Шастун, самый особенный из всех, кого Арсений когда-либо встречал! Если быть особенным, то до последней клеточки.  На утро Попов не задаёт вопросов по поводу своих догадок, потому что всё это, вопреки, звучит как бред. Арсений понимающий, безучастный даже. Он в жизни других никогда не лез. Да и зачем ему? У него есть своя, пускай и такая серая. Антон выглядит совсем уставшим, но вымученно улыбается всё равно, не может по-другому. Попову показалось, что тот не спал эту ночь, и выглядел совсем не здоровым. Пил чёрный кофе, не разбавленный молоком, и крутил кольца на пальцах. За окном мир живёт своей жизнью, а в этой квартире царит противная атмосфера недосказанности, которую никто не стремится рассеять: Арс слишком спокоен к проблемам других, а Антон чересчур заботится обо всех, кроме себя. Но хуже было то, что он и сам счастлив, кажется, не был.  ***
    Арсений просыпается около трёх ночи. В свои права вот уже пять дней как вступил ноябрь с воющим за окном ветром, холодом из щелей в рамах и чувством усталости. Мир становится в разы мрачнее. Попов не знает, почему ему не спится. Он проснулся с ощущением, что что-то должно произойти именно этой ночью, но не мог понять, хорошее или плохое. Он долго лежит на своей дешёвой кровати и глядит в пустой потолок. В голове снова мысли перебивают друг друга, но теперь они неустанно твердят о чём-то скором. И это что-то прогремело около четырёх утра.  Арсений слышит вопль из соседней комнаты и вмиг вскакивает. От резкой перемены положения перед глазами всё кружится, и Арсений хватается за тумбочку, чтобы удержать равновесие. Он бежит к Антону сразу же, как приходит в себя. Шаст горло в крике рвёт отчаянно, дико. Эти вопли мешались со всхлипами и просьбами о помощи. У него сердце сжимается от той боли, с которой кричит Антон. Попов и не думает стучать, поэтому просто входит в комнату и садится на его кровать. Антон же чуть ли не в судорогах, неосознанно сжимая одеяло, сворачивался в комок и скулил, как побитый зверь, настолько плохо ему было.  — Пожалуйста, перестаньте! Не надо, прошу, не трогайте меня, не смейте меня трогать! Я сожгу вас к чёртовой матери! — надрывно кричит он.  Арсений всего на мгновение замирает, когда услышал последнюю фразу. То, что Антон не был обычным человеком, совсем не хотело укладываться у него в голове, потому что он не верит в чудеса, а уж тем более в магию. Потому что Антон таким быть не может, верно ведь? Но Арс хочет позволить себе поверить в то, что Антон рядом с ним не просто так. С какой целью, он не знает, но очень сильно хочет открыть и эту тайну тоже. Потому что в ту ночь Попов себе признаётся — он против, чтобы Шастун из его жизни уходил. Антон стал его первой привязанностью, и Арс жаждал большего. Плевать на то, что общество это не устроит. Лишь бы Антона устроило.  Арсений встряхивает его за плечи, позвав по имени, чтобы вырвать из цепких лап кошмара. Прежде, чем Антон открывает глаза, он воет ещё минуты две, но всё-таки очухивается и подскакивает на диване. Он ошалелым взглядом мечется по комнате. Арсений смотрит на него с нескрываемым беспокойством. Он уже почти касается его руки, чтобы успокоить, но в последний момент убирает её. Когда Шастун приходит в себя, он судорожно стирает дорожки из слёз со своих щёк, а потом виновато глядит на Арсения, что грустно улыбается ему, глядя в глаза. Антон на сей раз его взгляда не выдерживает.  — Эй, не надо вот этого, пожалуйста, — говорит Арс, обращая на себя внимание. — Всё нормально.  И Арсений всё-таки решается коснуться кончиками пальцев его руки, а Антон перехватывает её, сплетая со своей. Внутри возникает ощущение, что так и должно быть. Они встретились зачем-то вот уже месяц назад, и неизвестно, к чему эта встреча приведёт вообще, к дружбе, любви или ненависти — сейчас совсем не важно. Чувства человеку неподвластны, к сожалению или к счастью. Арс смотрит на Антона в упор, в темноте изумрудный цвет глаз был особенно виден.  — Антон, — начинает Арсений с придыханием, — оставайся, пожалуйста. Не уезжай отсюда. Мне без тебя как-то грустно будет.  Шастун горько усмехается и отвечает:  — Если бы это от меня зависело, я бы здесь навсегда остался, потому что ты — хороший... — Антон прерывается.  — Ты просто хороший, — заверяет Шастун.  Попов смеётся тихонько в ответ.  — На том и порешили, — кивает он, а потом продолжает, вернув себе спокойное выражение лица. — Антон, а что тебе снилось?  — Понимаю. Ничего хорошего не снилось, Арс, лучше тебе не знать. Там говно прошлого. Иди лучше спать, — выдохнул Антон.  — Да, да, пойду, наверное, — скомкано говорит Попов и встаёт с кровати, расцепив их руки, но останавливается. — Почему я так к тебе привязан? — вдруг бросает.  — Потому что так нужно, наверное. Если ты дал себе быть от кого-то зависимым, значит, ты хотел этого. А что тебе лучше, знаешь только ты, — совершенно спокойно произносит Антон и улыбается. — Спокойной ночи.  Арсений не знает, зачем спросил, но понимает, что Антон в чём-то прав. Он разворачивается и собирается уйти к себе, но у порога его тормозит голос Антона:  — Я тоже, Арс.  И улыбка сама дёргает губы. Привязан.