Искушение босса папочки

Глава 2

Чонгук

Как только я замечаю ее на вечеринке, мир замирает. Все остальное не имеет значения, и я мгновенно игнорирую собеседника и за секунду забываю, о чем, черт возьми, мы говорим. Потому что все, о чем я могу думать, — это маленький ангел, входящей в комнату.

Я рычу, наблюдая, как она крадется по проходу в этом маленьком черном платье и на сексуальных шпильках, и возбуждаюсь. Смотрю, как она подходит к бару и берет бокал шампанского, ее рыжие волосы перекинуты через плечо, а голубые глаза мерцают, когда она осматривает комнату.

Она источает сладость и грех, и буквально все, о чем я могу думать, стоя там и позволяя своим глазам впитывать ее образ, все, что я хочу, — это попробовать каждый сантиметр ее бархатной и мягкой кожи. Хочу пробежаться языком по каждой линии и изгибу, пока не останется ни одной части ее тела, на которую я не претендовал бы и отметил бы своим ртом. Я рычу, полностью игнорируя своего собеседника, чувствую, как возбуждаюсь еще больше и не могу контролировать это. Медленно вдыхаю, как будто чувствую ее сладкий, ангельский запах отсюда, и от этой мысли мне становится только хуже.

Совершенство.

Весь ее вид кричит о том, что она невинна. На самом деле в таком месте как это и с такими людьми, которые работают в этой индустрии, по сравнению с ними она выглядит как добыча. Не проходит и секунды, как шакалы приближаются к ней. Все финансисты агрессивны, а я набрал команду из самых лучших. Но когда трое начинают идти к ней, что-то первобытное просыпается во мне.

Я всю жизнь строил то, что имею сейчас, с нуля, и брал то, что хотел, когда хотел. Пещерный человек во мне рычит при виде этих идиотов, думающих, что они могут даже смотреть на нее, не то чтобы говорить с ней. И когда один из них кладет руку ей на плечо, я почти реву, желая только одного: оторвать ему руку и выбросить его с террасы.

Я уже несусь к ним, когда на на пути встали мои работники, решив, что нашли идеальное время и место для разговоров о работе и решать какие-то деловые проблемы. Я рычу на них, они видят ярость и сосредоточенность на моем лице и, зная, что в такие моменты нельзя меня трогать, в страхе отступают.

Я протискиваюсь мимо них, но внезапно останавливаюсь.

Она ушла.

На мгновение ярость поднимается во мне, но я вижу, что те три шакала, включая тот кусок дерьма, который положил на ее плечо руку, и за это он будет уволен, они до сих пор стоят около бара.