Слепая ревность ||D&J

Глава 4

Даня передёрнул плечами от промозглого ветра: хоть сентябрь и радовал удивительным теплом, к вечеру становилось довольно прохладно. Он скинул с головы капюшон своей большой бордовой толстовки и привычным движением взлохматил длинные пряди светлых волос.

Милохин не любил сидеть на месте, он обожал находиться в постоянном движении, но сейчас не мог пошевелиться, глядя куда-то в пустоту. Блондин сидел на бетонной ограде, которая примыкала к лестнице, ведущей к дверям художественной школы, которая находилась недалеко от его дома. Парень не знал расписания Юли, но слышал краем уха в школе, что по вторникам Гаврилина занимается здесь вечером. Он хоть и посмотрел общее расписание на стенде, но не знал, в какой из групп занимается блондинка, потому сидел на улице уже больше часа, в ожидании своей куклы.

Как-то совсем случайно он начал считать её своей и ничего не мог с этим поделать.

Как и с тем, что вчера натворил дел, которые теперь ему придётся замаливать всеми возможными способами. Потому что взгляд Гаврилиной, которым он был сегодня удостоен, просто прошиб его насквозь.

Она смотрела с такой душераздирающей тоской, словно разочаровалась в чём-то светлом и чистом. В её взгляде не было презрения, но был всепоглощающий страх, который заставлял Даню считать себя чудовищем.

И он, действительно, считал.

Он просто вспомнил, какое безумие охватило его, когда он Милохин в руках тело желанной девушки. Круглов совершенно не отдавал отчёта своим действиям, поддаваясь первобытным инстинктам. Блондин не слышал всхлипов Гаврилиной, не замечал её сопротивления: сознание словно атрофировалось, оставив в теле лишь безудержное желание.

Даня было противно от себя самого, потому что раньше он всегда мог себя контролировать, и объяснить причину собственного безумия он не мог. Но просто обязан был извиниться, даже если блондинка пошлёт его к чёртовой матери.

Парень поднял глаза на двери художественной школы и заметил застывшую на месте Юлю, которая неверяще вглядывалась в фигуру блондина. Её губы дрогнули, что не скрылось от внимания Милохина, но он тут же отбросил мимолётное желание подлететь к ней и успокоить, словно маленького ребёнка. В конце концов, им нужно было поговорить серьёзно.

— Юля, не убегай, пожалуйста, – подорвавшись с места, произнёс Даня, когда увидел, что Гаврилина быстрым шагом засеменила в противоположную от него сторону. Конечно, девчонка не откликнулась, продолжая свой путь, потому блондин настиг её в два шага и схватил за локоть. – Юля, я прошу.

— Убери от меня свои руки, Даня! – истерично воскликнула блондинка, впрочем, не привлекая ничьего внимания: вечером в этом районе мало кого можно было встретить на улице. – Я серьёзно, отпусти!

— Юль, пожалуйста…

— Что «пожалуйста», Даня? Чего ты ждал? – возмущённо сказала Гаврилина, чуть понизив голос. – Я теперь боюсь тебя, чёртов маньяк, потому что совсем недавно убедилась на собственном опыте, что тебя возбуждает насиловать девушек! Вот уж никогда бы не подумала, что Карине нравится трахаться с извращенцем! – у неё так смущённо алели щёки, что Даня едва сдержал улыбку. Кажется, блондинка сказала слишком много непривычных для её лексикона слов в одной реплике, и теперь попыталась проанализировать свои слова.

Милохин выпустил локоть девушки из своей железной хватки, и юная чуть отшатнулась.

— Я не займу у тебя много времени, выслушай меня, хорошо?

— А ты хотел меня слушать, когда я умоляла тебя остановиться? – ядовито ответила Гаврилина, складывая руки на груди, чувствуя своё превосходство. Во всяком случае, так казалось Дане. На деле же Юля держалась из последних сил, чтобы не зарыдать, уткнувшись носом в твёрдую тёплую грудь Милохина. Из-за собственной слабости перед ним. – Ты лапал меня, как хотел и где хотел, как какую-то потаскуху! Даня! Как ты можешь! Карина же…

— Прости, – тихо прошептал Милохин, виновато нахмурившись. Ему хотелось прижать девчонку к себе, сказать, что он вовсе не считает её потаскухой, а трогал её так откровенно лишь потому, что не мог сдерживать себя рядом с желанной девушкой. – Прости меня, кукла, я виноват. Я по уши в дерьме, знаю. Я предал свою девушку, хотя она этого не заслужила, я обидел тебя, хотя, я клянусь, просто с ума схожу от чувств к тебе. Но я не знаю, что с этим делать, Юль.

Блондинка опустила глаза, сжала в кулачке подол своего василькового платья и вздрогнула от пронизывающего ветра. Она вдруг поняла, что оделась совершенно не по погоде: даже плечи не были скрыты, хоть платье и было на толстых бретелях. .

Даня нахмурился, тоже оценив, что Юля, должно быть, было очень холодно, потому, не задумываясь, стянул с себя толстовку и протянул девушке. Она благодарно кивнула и накинула её на плечи, но Милохин снял её снова и натянул сверху на сопротивляющуюся Гаврилину. Впрочем, снова истерить она не стала, потому что так было гораздо теплее.

— Мне пора домой, Даня.

В ответ парень ожидал услышать явно не это, но спокойно кивнул.

— Я провожу, – к счастью, юная не стала сопротивляться и позволила проводить себя до дома. Тут было недалеко, но одной ходить вечером небезопасно.

По дороге Гаврилина не обронила ни слова, как и Даня. Последний не хотел докучать ей своими бесполезными признаниями. Юля же пыталась перебороть собственные чувства к Дане, чтобы дать ему окончательный отпор. Хотя бы во имя их дружбы с Кариной. Эта солнечная девчонка стоила того. Юля верила.

Уже стоя у подъезда, Гаврилина стянула с себя толстовку и благодарно кивнула парню, который неохотно принял свою вещь обратно, хоть и замёрз. Ему нравилось, как хрупкое тело малышки выглядело в его большой толстовке: смотрелось нелепо, но до ужаса мило.

— Я верю тебе, Даня, – юная подняла на него свои большие зелёные глаза, словно гипнотизируя. – Верю, что ты чувствуешь ко мне что-то необъяснимое и сильное, что заставляет тебя вести неподобающим образом. И я прощаю тебя, правда. Не держу на тебя зла, – её шёпот заставил напряжение на миг выплеснуться из Дани с шумным выдохом, но следующие слова вынудили напрячься вдвое сильнее. – Но я прошу понять меня. Ты два раза поцеловал меня без моего согласия. Ты думаешь, я этого хотела? С чего, прости, ты решил, что нужен мне? Почему уверен, что мне нравишься? Потому что отвечала на поцелуй? Брось, ты симпатичный парень, умеешь обращаться с девушкой, конечно, на мгновение я растаяла. Но я не влюблена в тебя, понимаешь? Более того, ты вынуждаешь меня страдать из-за предательства подруги. Разве я этого заслужила?

Даня сглотнул подступивший к горлу ком и почувствовал, что внутри грудной клетки что-то ухнуло вниз. Было неприятно.

Милохин не мог поверить, что всё это сказала именно Юля. Она ведь так трепетала в его руках, смотрела такими глазами – это нельзя сыграть, это не похоже на минутную слабость.

— Я не хочу тебе верить, кукла, – только и произнёс он удаляющейся в сторону подъездной двери девушке.

— Придётся поверить, – только и ответила она.

***
— Юль, скажи, пожалуйста, всё в порядке? – голос рыжей подружки вывел Гаврилину из транса, и она перевела взгляд на Карину. – Ты такая отстранённая в последнее время, всё время думаешь о чем-то. Или о ком-то, – девчонка лукаво улыбнулась, но тут же осеклась, когда Юля отрицательно мотнула головой и снова перевела взгляд на окно. – Да что с тобой такое?

Гаврилина пожала плечами, понимая, что придумать какую-то причину обязательно нужно было, ведь сказать правду пока что она была не в силах.

— Карин, не волнуйся, ладно? – девушка старалась говорить уверенным тоном, чтобы убедить подругу, но та продолжала пилить её скептическим взглядом. – Всё отлично, правда. Просто в последнее время всё кажется таким скучным. Школа – дом, и снова по кругу. Ты вряд ли сможешь меня понять, у тебя Даня, – голос девушки чуть дрогнул, но рыжая не обратила внимания, – чувства, все дела. А у меня всё как-то пресно. И книги уже не спасают.

— Так вот в чём дело. Может, тебе стоит начать с кем-то встречаться, для разнообразия?

— Ты ведь знаешь меня. Я не хочу растрачиваться на пустые отношения: я хочу чего-то настоящего, как у тебя с Милохиным, – Соня стала замечать за собой, что пытается убедить Карину, что у неё с Даней всё идеально. А, может быть, себя.

— Всё не так гладко, на самом деле, – спокойно ответила Карина, надкусывая булочку с малиной: в школьной столовой, откровенно говоря, больше не было ничего вкусного.

Гаврилина чуть напряглась. Вдруг Даня всё рассказал рыжей? Судя по тому, как он ведёт себя в последнее время, нервы у парня на пределе, а это значит, что он мог сболтнуть лишнего.

— Что-то случилось?

Давыдова допила свой чай и откинулась на спинку стула, хитро прищурив глаза.

— Я обещаю тебе всё рассказать, если останешься у меня на ночь сегодня. Как раньше, – Юля тепло улыбнулась в ответ и кивнула, понимая, что дорожит Кариной как никем другим, и рада, что с ней удалось сохранить отношения. И пусть ей для этого приходится скрывать что-то очень важное и отвратительное. Иногда ложь бывает во благо, верно? – Я соскучилась по тебе, кукла.

Юная вздрогнула, услышав прозвище, которое так активно использовал Даня при обращении к ней. К счастью, Давыдова снова ничего не заметила.

***
Гаврилиной казалось, что она сейчас лопнет, потому что никогда раньше не съедала столько кусков пиццы за раз. Сознание совсем немного плыло от пары бокалов некрепкого вина, которое предложила выпить подруга, отчего вечер казался просто идеальным. Если бы не боль в животе, конечно.

Они обе смеялись над старыми шутками, успели посмотреть вместе фильм, а потом просто валялись на кровати и болтали о всяких мелочах, создавая видимость идеальной дружбы. Конечно, Карина, теперь имевшая объяснение странного поведения подруги, совсем не волновалась, но вот Юлю постоянно посещали невесёлые мысли и ненужные воспоминания, из-за которых становилось ужасно стыдно.