Героин - значит резанные руки

Яд и ути пути

Прошла уже неделя. Сергей каждый день извиняется, но все равно продолжает делать что-то неуважительное и отвратительное в сторону Тоши. Парень бы с ним расстался, но кому он, кроме него, нужен? Семье не нужен, друзьям.. Без понятия просто, друзья вроде как и рядом но все равно где-то далеко. Парень уже сам не свой ходит.  За всю неделю ночью ему виделись разные знакомые лица и голоса. Такие родные, но до боли далёкие. Вроде как они и рядом, но что с того? Парню вряд ли можно помочь, это так называемая точка невозврата. Все, кто приходят в это долгое, больное отчаяние — не возвращаются. А так хочется.. Простого тепла, радости какой-то. Или уже наконец-то слиться с сигаретным дымом бычка и между тамбуром и вагоном. Там шумно, но так спокойно.
  Когда парень был маленький, он часто любил прислушиваться к пению птиц за окном и не мог от того уснуть. А сейчас он прям чувствует как они летают по комнате, разносят вещи со шкафа и поют. Как же красиво они поют. Мелодия просто окутывает душу, задевает за самое сердце и сквозь тонкий, птичий голосок ты слышишь что-то, что не слышит никто другой. Ты чувствуешь себя особенным только в тот момент, когда речь людей перестаёт восприниматься всерьёз, а текст песен обретает другой смысл. Ты преисполняешься в своей познании настолько, что тебя ничего больше не интересует.  Люди, у которых есть ум, не беспокоятся над тем, как они выглядят, что о них скажут и какие новые сплетни появились. Их интересует лишь свой внутренний мир. Они понимают себя с каждым днем всё больше и больше. А некоторые влезают в такую яму, кажись в ней нет дна, бездонная. Бездонная, как глаза Арсения. Антон пришёл к этому выводу совсем недавно и значительно испугался от таких мыслей.  Парню не пять лет и он должен понимать, что они друг другу никто, кроме как учитель и ученик. Не больше, чем друзья. И после их общения у Шаста не бабочки в животе, а тараканы в голове начинают громче шипеть.  Арсений же в свою очередь уверен в том, что его сердце может не выдержать даже одного слова. Мужчина понимает, что его бабочки из живота могут превратится в беспощадных тварей. И вместо изящных крыльев появятся острые стекла. Каждый раз подлетая к горлу Попова, они будут изрезать его изнутри, чтобы он не мог ничего сказать. Чтобы был блядский комок в горле, который, кажется, никогда уже не исчезнет. Но какая-то надежда ещё остаётся. И она умрёт последней. Как жаль, что она — последнее что осталось живым. 
-@-
  - Убери. Свою. Руку. - Сквозь зубы процедил Шастун, выделяя каждое слово.  Сергей поцеловал парня в шею, а затем резко укусил, да так что у Антона глаза начинали слезиться. Рука старшего скользила по бедру юноши. Но тот не чувствовал возбуждения. Единственное, что он чувствовал — так это сильное отвращение и желание блевать, если мужчина ещё раз к нему притронется.  - Серёж, убери руки пожалуйста. - Буквально молил Шаст, поглядывая на водительское сиденье, где отсиживал свою пятую точку таксист.  Мужчина лет сорока/сорока пяти смотрел на них с презрением в салонное зеркало. Ничего не говорил, лишь молчал и иногда переключал радио.  - Тошечка, а почему это я должен убрать руки? - С издёвкой спросил мужчина и наигранно расстроенным лицом повернулся к мальцу.  - Потому что мне неприятно! - Громче, чем нужно было, сказал парень и получил сильный щипок за внутреннюю сторону бедра.  Антон разглядывал его тревожным взглядом. Как из того чувственного человека его мужчина превратился в такого озабоченного ублюдка?  - Антош, ты ещё заплачь давай. При мне можешь поплакать, ты же никому больше и не нужен. - Более серьёзно проговорил старший и уставился в окно.  По щекам парня потекли жгучие слезы обиды. Он всего лишь хочет тепла, а не того, чтобы его в этом упрекали.  - Я тебя терпеть не могу! Ты так жалок. - Агрессивно прозвучал голос мужчины. Да так резко, что и сам таксист вздрогнул.  - П-Почему? - Антон шмыгнул носом и ожидающе уставился на Лазаря.  Таксист переключил радио и так заиграла песня "А знаешь, всё ещё будет". Иронично..  - Да ты сам на себя посмотри, урод уродом. Толстый такой, ещё и ноешь постоянно. - Ответил Сергей. - Ещё ты шизик и мелкий болван! Ха-ха-ха, да кто тебя такого к себе примет? - Ядовито выплеснул слова мужчина.  Антон посмотрел ему в глаза и разочарованно уставился в окно. Мужчина продолжал что-то ему говорить, трогать и в принципе надоедать как можно сильнее. Но парня слишком задели его слова. Они  — словно гром посреди ясного неба.  - Я урод? Я правда страшный? Ну да, у меня уши торчат. Губы какие-то не такие. Эта идиотская родинка на носу.. Волосы — солома какая-то. Толстый. Я толстый. Жирный, страшный, жир. Много его во мне? Да, однозначно. Нужно скидывать, нужно худеть, нельзя есть. Только пить воду, есть воду. Может есть сигареты? От них вроде мало калорий.. Шизик, я чокнутый. Придурок, да я дурак. Фу, фу, фу. Боже, я ведь действительно никому такой не нужен. А он меня приютил к себе. Пусть и пристаёт, но бьёт - любит? Нет, нет, Антон, нет! Все хорошо. Блять, нет. Может под машину? Или сломать ему лицо. Ах, нет, я слишком слаб. Пиздец, умереть, сейчас. Так легче..  Антон, словно в трансе, вёл диалог в своей голове с самим собой. Слова Сергея и даже обеспокоенного таксиста доносились до него словно сквозь вату в ушах. Ноги были будто ампутированы, сил встать не было. Но резкое и необдуманное решение привело его в себя. Здесь и сейчас.  Открыв дверь и сразу же выскочив из машины, парень понёсся по оживленной трассе в дичайшей надежде, что сейчас его собьют. Но резкий звук сигнала и включение дальних фар переместило его желание куда поглубже. Подросток отскочил в сторону и обессиленно упал на колени. Машина остановилась. 
-@-
  Арсений, опаздывая на встречу, гнал по довольно переполненым дорогам. И ничего не предвещало беды. Но, откуда не возьмись, появился в рот ебись! Ученик десятого класса «Б», самый преуспевающий по английскому языку. Его чуть не стало. Буквально секунда и Арсений бы не успел свернуть, а Антон отпрянуть в сторону. И тогда бы.. Конец всегда близок, иногда ближе, чем мы себе представляем.  У Антона же вся жизнь перед глазами пролетела, он испугался и, лёжа на трассе, трясся как котенок, не умеющий сам ещё даже лакать молочко, а уже обречённый на смерть.  Шаст моментами вспоминал того парня из дома напротив, как он полетел вниз головой с высоты семи этажей, на глазах у самого подростка и детей, играющих на площадке в это время. Иногда шатен задумывался над тем, какого это — умереть, и пару раз смотрел смерти в глаза, но она каждый раз отворачивалась и зло усмехалась, растворяясь в воздухе.   - ..Антон! Антон! - Доносится до парня лишь через небольшой промежуток времени.   Арсений Сергеевич растрепанный, шокированный, обеспокоенный. В своём блядском, замечательном пальто и идеально выглаженных брюках. В такой ситуации, когда машины сигналят со всех сторон, мальчишка сидит на разбитых коленях, а над ним нависает его учитель, пытающейся привести юношу в порядок. В этот момент единственное, что может успокоить — это, кажется, такой родной запах вишни и ванили, которым обильно пахнул Попов.   - Эй, Тошка, - Антон всё-таки посмотрел на преподавателя. - Фух.. Ты в порядке? - Неуверенный кивок со стороны младшего. - Тогда встаём аккуратненько и шагаем ко мне в машину, понял? - Снова кивок, но уже более уверенный.   Сквозь остановившийся поток машин младшему удаётся разглядеть до боли знакомый силуэт. Серёжа.   Один миг, и Шастун уже стоит у машины Арсения, нервно перебирая свои браслеты и кольца. Мужчина насторожился ещё больше. С этим парнишкой не остаётся нервов от слова совсем. О таком человеке можно думать вечно, его никак не получается разгадать, сколько не думай о том, что из себя представляют эти сто восемьдесят семь сантиметров — ничего не придумается.
  - Антош, ты чего убежал? - От этого прозвища, сказанного ещё и таким человеком, стало тошно. - Я же тебе ничего плохого не сделал. - Фальшиво миленькой улыбкой засветился Лазарев.  Пазл в голове Попова сложился. Запуганный мальчик выбежал посреди дороги, несмотря на оживленную трассу и саднящие раны. При виде своего "любимого", он спрятался не за его спиной, да ещё и подскочил как амфетаминовый. Вывод - это кулак, прилетевший Сергею в челюсть с такой силой, что он свалился на землю и сдавленно зашипел, потирая разгоревшиеся болью место.   - Я тебя предупреждал. - Начал подходить ближе Попов. - Ты мне говорил, что это не моё дело и ты сам все понимаешь и знаешь, что можно, а что нельзя. - Мужчина закипал. - Ты всегда пиздел, Лазарев. Всегда! - Прорычал так, что даже самому Антону стало дичайше страшно за Серёжу.   - Арс, ты будто что-то понимаешь! Ты разве никогда не врал? Такой святой, белый и пушистый? - Сергей сплюнул в сторону. - Если бы ты хоть что-то понимал, то ты бы не лез не в свое дело! - Завопил, да так, что на весь микрорайон.   Антон просто стоял в стороне и пытался понять, какого, мать вашу, черта происходит. Почему за него заступаются? Почему любимый человек против этой помощи? Как же много вопросов и ноль ответов.   - Попов, ты, блять, пойми, что он ничтожен! Я просто хочу сделать из него нормального человека. - Слова прожгли дыру в парне, вошли как пуля в сердце и там остались.   Ещё один удар ногой по рёбрам и "любимый" согнулся пополам от боли. Всё вернулось бумерангом.   Ничего не сказав больше, брюнет развернулся к мальчику, кажется, застывшему от ледяных слов. Приободряюще улыбнулся и, аккуратно взяв за плечо, повёл к пасажирскому сиденью рядом с водительским.  
-@-
  Пол пути они ехали молча. Антон как завороженный глядел на скучный пейзаж за окном. Арсений, приходящий в норму, отстукивал пальцами по рулю мелодию, известную только ему самому.   - Да ты сам на себя посмотри, урод уродом. Толстый такой, ещё и ноешь постоянно. - Ещё ты шизик и мелкий болван! Ха-ха-ха, да кто тебя такого к себе примет? - Попов, ты блять пойми, что он ничтожен! Я просто хочу сделать из него нормального человека.   Застыло внутри, останется там надолго. Возможно навсегда. А вот эмоции выпустить надо, хоть и невольно, через мерзкую боль и страх, что осудят.   Первая слеза скатилась.  - Антош, ты ещё заплачь давай. При мне можешь поплакать, ты же никому больше и не нужен. Точка невозврата. Слезы бегут ручьём и юноша грубыми движениями пытается стереть их с лица. Но это — его настоящее лицо, такое страдальческое, усталое, заплаканное.   - Тошенька.. - Прошептал преподаватель и, свернув с дороги, припарковался на богом забытой заправке. - Маленький, я понимаю, понимаю.   Брюнет, прижимая близко настолько, насколько это возможно, сжимал в объятиях и понимал, что отпустить сейчас будет слишком подло.   - Я терпеть себя не могу. Я жалок! - Пересказал мальчишка слова Лазаря и тогда сердце старшего сжалось ещё сильнее. Но попытки вырваться оказались безуспешными, так как Арсений не мог себе позволить, чтобы сейчас парень обнимал себя руками, а не его.   - Мой хороший, это не так. - Парень удивился от резкой смены интонации. Теперь мужчина говорил шёпотом. - Ты вовсе не жалок, в тебе очень много талантов и ты просто невероятный! - От таких слов захотелось потеплее закутаться в плед, обязательно вместе с Поповым. - Ты очень милый. У тебя красивые черты лица, забавная родинка на носике, забавные ушки и такой искренний взгляд, несмотря на всё, через что ты прошёл. Ты прям горишь, хоть и думаешь что уже тлеешь. - Тяжёлый, тихий вздох со стороны старшего и смешной шмыг от Тоши. - Ха-ха-хах, ты такой ути-пути! Тошенька, прекрати сравнивать себя с грязью. - Искренне попросил учитель и отпрянул от мальчика, заглядывая тому в глаза. Его щеки, как и кончики ушей, были красными, Димка бы сейчас пошутил, что Антон - Мистер Помидорон, но они тут вдвоём и третьему места нет.   Ещё минуты две они сидят и без стеснения смотрят друг другу в глаза. Молчать уютно, спокойно настолько, что, кажись, машина Арсения - это рай.   - Арсений Сергеевич, мне нужно вам кое - что сказать.. - Прервал тишину юноша.