в этой книге не будет каких то красивых слов, понтов.... всё коротко и ясно.
Эта авторская книга , в которой я хотела бы поделиться своими воспоминаниями о том , с чего началась моя история с группой Кино, и как эта группа стала частью моей жизни...
После репетиций с новым гитаристом был записан альбом «46», который планировался как демо-запись будущего альбома «Начальник Камчатки», но потихоньку стал расползаться среди слушателей как самостоятельный альбом. К сожалению, музыкальную деятельность пришлось ненадолго прервать: в 1983 году над Виктором «висел» призыв в армию, и чтобы избежать его, певец сформулировал попытку суицида и лег на полтора месяца на обследование в психиатрическую больницу на Пряжке.
После выписки Цой написал песню «Транквилизатор», а весной 1984 года группа «Кино» выступила на втором фестивале рок-клуба, где была удостоена звания лауреата. Фестиваль открывался композицией «Я объявляю свой дом безъядерной зоной», которая была признана лучшей антивоенной песней.
Тогда же в 1984 году к группе присоединился Георгий Гурьянов («Густав») в качестве барабанщика, бэк-вокалиста и аранжировщика. Из воспоминаний Марианны Цой:
«Раньше Цой очень успешно косил армию, учась в разных ПТУ. ПТУ привлекали его как раз с этой точки зрения, потому что оттуда в армию не забирали. Потом ему стукнуло двадцать один, и военкомат решил заняться им всерьез. Но он уже был Виктором Цоем и уже никак не мог уйти в армию.
Он мне сказал: „Я уйду в армию, а ты тут замуж выйдешь“. Я говорю: „Да ты что, с ума сошел?“ На самом деле он просто не мог на два года уйти от рок-н-ролла в какие-то войска. Все кругом косили, все как-то нас поддерживали: „Ну, подумаешь, сумасшедший дом! Ну, посидишь ты там две недели!..“ Вышло полтора месяца.
Страшно вспомнить, как он туда сдавался. Я заделалась там за бесплатно делать всякую наглядную агитацию, писать психам: „Мойте руки после туалета!“, „Увеличить оборот койко-мест“ – это было полное безумие. За это мне разрешили с ним видеться каждый день. Обычные свидания там раз в неделю.
Помню только, что лечащий врач с маниакальной настойчивостью пытался выискать изъяны психики пациента или же вывести его на чистую воду как симулянта. Его страшно раздражало, что Цой молчун. Но тот упорно не отвечал на его вопросы – просто в силу природного характера, а не оттого, что хотел подразнить. Их единоборство продолжалось почти шесть недель. Наконец врач сдался, и Витю, почти прозрачного, выписали на волю законным советским психом. Я пришла в военкомат, вся расстроенная, заплаканная. А плакала на самом деле я потому, что просто боялась очередного призыва. Они говорят:
„Ну что, он на самом деле так плох?“ Я начала реветь. Они говорят: „Ну, бедная ты, ты еще за него замуж собираешься – сумасшедший же он! Жить с ним всю жизнь! Никуда, – говорят, – он не пойдет, не нужен нам такой“. Когда Витя получил белый билет – это был праздник.
После больницы он чувствовал себя очень плохо. По нашим гуманным законам из сумасшедшего дома выписывают прямо на работу. Видимо, в качестве наказания. Начальник, увидев его, неподдельно испугался и отпустил на несколько дней оклематься».
Ездили мы в колхоз картошку убирать, нас тогда на пятерки разбивали, трактор уже взборонил поле и набросал для нас ящиков, чтобы было куда корнеплод складывать.
А Витя в это время спал неподалеку, не любил он такую работу.
Я ему и говорю, пойдем картошку собирать вон нас уже ищут, он поднял голову пробурчал что-то и дальше спать завалился.
И недаром в зависимости от количества собраной картошки бригаде присваивали места, чем ближе к первому месту окажешься, тем больше денег заработаешь.
Но разница в сумме все ровно смешная.
Те, кому присвоили первое место получили 12 рублей на всех, а мы занявшии предпоследнее место 9.
