Между дьяволом и морем

Глава 24

Кто-то кричал. Шейд нахмурился и повернул голову в сторону шума. Нет. Не кричал. Плакал. Словно кому-то было очень больно.

Он моргнул. Ему потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к резкому дневному свету, прежде чем звуки привлекли его внимание и помогли выбраться из сонного оцепенения. Он перевернулся и поморщился, когда на бедрах заныли синяки от вчерашнего удара о край стола, где Аполлон трахал его после ужина. Но ему не пришлось долго думать о собственном дискомфорте.

Рыдания. Теперь это были именно они. Тяжелые, полномасштабные рыдания доносились с экрана компьютера на столе. Экран был повернут к нему лицом, чтобы он мог видеть все, что там происходило.

На мгновение он оказался в ловушке, не в силах отвести взгляд от ужасающей сцены, разыгрывающейся перед ним. Затем раздался громкий хлопок, и рыдания резко прекратились. Прежде чем Шейд успел понял, что там произошло, он уже лежал на полу, скорчившись, опорожняя содержимое своего желудка.

Аполлон прислонился к столу, скрестив руки и лодыжки. Поза была непринужденной, но в его широких плечах и плотно сжатых губах чувствовалось напряжение. Когда он взглянул на экран, то нахмурился и поднял мультислейт, лежавший на стуле позади него, чтобы выключить видео.

– Какого черта ты мне это показываешь? – спросил Шейд, все еще чувствуя легкую тошноту.

– Потому что ты бы никогда мне не поверил, не заставь я тебя увидеть это собственными глазами.

– Поверил чему?

– Этому, – он указал на экран, – доказательствам против того мерзкого мусора, в отношении которого ты так старательно пытаешься добиться справедливости, детектив. Он и все ему подобные заслуживают всего, что им причитается, и даже больше.

Шейд откинулся на пятки, ошеломленный, и мгновение молчал.

– Если так ты пытаешься сказать мне, что на самом деле ты ангел мщения или что ты делаешь это для улучшения жизни поллуксиан по всей планете, то меня снова вырвет. – Кстати о рвоте. Шейд посмотрел на свою рвоту и набросил поверх нее одеяло, которое Аполлон дал ему прошлой ночью.

На Шейде тоже была рубашка. Он не был точно уверен почему, но что-то подсказывало ему, что рубашка и одеяло должны были служить наградой за «хорошее поведение», то есть за то, что он позволил себя трахнуть.