Огонь во Тьме|Секрет Небес

Глава 29.

Главное не то, чего мы лишились,
а что сумели сохранить.

***

Нет ничего более тревожного, и в то же время более желаемого, чем ожидание неизбежного. Теперь я одна, сижу под свечением Луны на крыше одного из зданий Цитадели, в котором нам благородно выделили комнаты для ночлега. Ади, Сэми, Мими, Дино и некоторые другие ученики — все они спят и набираются сил перед новым днём, который, вероятно, понесёт за собой череду потерь и боли. Люциферу же пришлось остаться в Аду, и какими бы искренними его помыслы ни были, он просто обязан сейчас быть там. Наследнику трона Преисподней не представилось возможным даже просто выразить своё несогласие с идеями отца, пока тот всё ещё у власти, не говоря уже об открытой конфронтации, просто потому, что это, в лучшем случае, закончилось бы его заключением в тюрьме Ада, дабы амбициозный Принц не испортил весь план Владыки. По сей простой причине, мой демон был вынужден хотя бы подать вид, что ни о чём не знает и послушно следует за отцом, доказывая, что верен ему и своему будущему призванию стать Королём Тьмы. Мальбонте же, как и было спланировано нами, так же остался в Аду, создавая видимость нерушимости его решения свергнуть Рай. И единственное, на что я могу ещё надеяться — это то, что мои доводы были убедительны и брат не передумает в последний момент, поддавшись ненавистному желанию Тьмы, а будет продолжать следовать нашему плану, который был достаточно простым — перевесить силы непосредственно на поле боя, когда оба Метиса и Высший демон окажутся на другой стороне, вызвав эффект неожиданности, и тем самым вынудить обрести долгожданное перемирие.

***
днём ранее

На главной площади столицы собрались сотни бессмертных, желающих лицезреть очередное наказание. Эшафот был окружён — все ожидали вынесение приговора и дальнейших действий.

— Адмирон Мальм обвиняется в убийстве демона, ангела и непризнанного с целью освобождения Мальбонте, — стойким голосом заговорил вышедший ангел, чьи волосы были белоснежными, а одежда столь же статной, что и у других представителей Совета. Взгляд его не выражал ни сожаления, ни злорадства, один лишь холод и нейтральность ко всему происходящему, пока толпа начинала выражать эмоции. — По решению Верховного Совета, он приговаривается к смертной казни: святые законы Равновесия не могут быть нарушены никем и за это следует неизбежное наказание.