Но Шисюн Не Хочет Быть Злодеем!

Глава 47.

Бай Фанлу приснился сон, точнее, ему приснилось несколько снов. Но он плохо помнил их, кроме последнего.

Во тьме, настолько глубокой, что даже его собственные пять пальцев были невидимы для него, в бесконечной пустоте раздался странный и знакомый голос, бормотавший что-то непонятное.

Он сказал: "Я думал, что смерть - это самое трудное, что можно пережить в мире, а жить - легко, но теперь... я думаю, что жить трудно из-за тебя".

"Поэтому, если однажды ты не захочешь, чтобы я жил, я с радостью соглашусь".

"Однако ты должен покончить со мной своими собственными руками. Только в этом случае я буду готов отдать свою жизнь".

"Иначе... я никогда не успокоюсь".

Бай Фанлу резко открыл глаза, и слова "никогда не успокоюсь" эхом отдавались в его ушах, заставляя его покрываться холодным потом.

"Приснился кошмар?"

Он повернул голову в сторону голоса и увидел Линь Цинцзы, сидящего у его кровати.

Бай Фанлу хотел заговорить, но в горле пересохло и сжалось. Он понял, что не может издать ни звука, даже когда открыл рот.

Линь Цинцзы опустил взгляд, чтобы посмотреть на него, поднял руку, чтобы коснуться его лба, и слегка похлопал по нему. Бай Фанлу сразу почувствовал освежающую прохладу в горле, как будто после долгой засухи начался ливень.

Однако Линь Цинцзы не убрал руку после заклинания. Вместо этого он пригладил волосы по обе стороны головы Бай Фанлу до линии роста волос и продолжил легонько поглаживать его лоб.

Руки Линь Цинцзы были не слишком холодными и не слишком горячими, а сила каждого прикосновения была мягкой, как дуновение ветерка. Это обладало непреодолимой успокаивающей силой, которая чем-то напоминала ему бабушку, убаюкивающую его во сне в его воспоминаниях.

Ужас, который Бай Фанлу вызвал из его кошмара, чудесным образом исчез. Он не мог не поднять глаза, чтобы посмотреть на Линь Цинцзы. Его опущенные глаза были такими же теплыми и нежными, как его руки. Этот взгляд мог необъяснимо облегчить сердце любого человека.

"Шицзун." позвал Бай Фанлу.

Глаза Линь Цинцзы замерцали, и он, казалось, на мгновение растерялся, а затем ответил: "Я здесь".