Собственнический

Глава 19. Гэвин

У меня не было никаких сомнений в том, куда направлялся Дайре, когда он покидал Люкс. Он ушел бы в подполье, избил бы нескольких парней и вернулся бы домой ранним утром с ушибленными костяшками пальцев.

После этой эпической стычки с матерью, свидетелем которой я стал и все еще не оправился, было понятно, что Дайре захочет выпустить пар. Я даже не мог винить его за то, что он хотел ударить по чему-нибудь, поэтому я отвел его туда, где он мог бы это сделать.

Он поднес к губам остатки сигареты и уставился на вывеску над дверью, перед которой мы остановились. Покачав головой, он выпустил струю дыма, но все, на чем я мог сосредоточиться, это его рот — то, как он сжимался, когда клубы дыма сворачивались в ночь и то, как его язык высовывался, чтобы смочить губы.

— Бильярдный зал? Вот где ты хочешь выпустить пар? — Сказал он.

— И надрать кому-нибудь зад. Не забывай об этом.

Когда я открыл дверь, Дайре остался на месте, как будто он раздумывал, войти или сказать мне, чтобы я отвалил. Но затем он вздохнул и потушил сигарету под подошвой ботинка, прежде чем направиться в оживленный бильярдный зал.

Это было не то место, куда Дайре часто ходил, это точно. Я побывал в большинстве из них по всему городу, хотя мне часто приходилось менять места. Завсегдатаи не любили акул бильярда.

— Мы уже знаем, чем это закончится. — Сказал Дайре, когда мы оба осмотрели зал.

Я ухмыльнулся. 

— Уже признаешь поражение?

- Это единственное место, где ты можешь надрать мне зад и ты это знаешь.

— Верно. Но я не собираюсь пинать тебя сегодня вечером. - Когда Дайре вопросительно поднял бровь, я кивнул в сторону стола, за которым сидели два уже играющих парня. — Мы будем их пинать.

Дайре проследила за моим взглядом и пока мы наблюдали за тем, как они делают свои удары, я записывал в голове то, что видел, как сильные и слабые стороны наших будущих противников. Хотя, как только они взглянули на меня, я сомневался, что они увидят во мне угрозу. По какой-то причине большинство из них этого не видели, пока не становилось слишком поздно. Донован называл это моим "ангельским эффектом": поскольку во мне было то, что он считал милой невинностью, мне было легко застать других врасплох. Поэтому я делал то, что делал бы любой человек на моем месте — я подыгрывал ему. И каждый раз, когда я это делал, выигрывал кучу денег.