Букет лилий. Ненавижу

8. Разрушение. Что происходит?

Меня сильно задели слова Лукаса, ибо я думала, что нужна ему, а сейчас он просто плевал на меня. Это не в душу удар. Удар по самооценке, которая и так, собственно, где - то ниже плинтуса.

Он пришел ближе к утру. С голым торсом - весь перебинтован. Заметил, что я не сплю, но разговор не начал. Лукас просто лег на кровать вместе со мной. А я молчу, отвернувшись от него.
Ничего не изменилось, но после его прихода я уснула легко и очень быстро.

Наверное, где - то после обеда я проснулась. Так странно видеть Хоулмера таким: раненым, сонным, слабым. Уязвимым.
Он очень больно, на слух, хрипит при каждом вздохе и морщиться. Должно быть, раны болят.

— Ты уже не спишь? – слегка приоткрыв глаза прохрипел Лукас, – щас, щас я встану, – продиктовал он и снова уснул.

Когда я вернулась из ванной Хоулмер полусидел на моей кровати.

— Наверное, я должен объясниться?

Ты должен извиниться!

— Нет, ты ничего не должен мне.

— Хорошо, тогда прости меня за грубость по отношению к тебе.

— Ничего, ты просто показал своим товарищам, что я твоя подстилка и со мной можно обращаться как хочется. Захотел - пришел, захотел - выгнал. Что дальше будет? – выронив увлажняющий крем, неуверенно пробормотала я.

— Какая подстилка, Ева, ты в своем уме?

— Да! Да, я в своем уме, ты унизил меня.

— Я просто не хотел, чтобы ты видела столько крови, милая, – он повышает голос, – и меня, чтобы ты таким видела - тоже не хотел!

— А - фи - геть, – протянула я, вскинув брови.

— Что это значит? – успокоившись, спросил Лукас.

— Это значит - учи русск...– он перебивает меня какими то странными возгласами под нос.

Хоулмер встаёт и берется за свою голову, что то шепотом крича.

— Уходи, – слышу громкий голос.

— Ты меня выгоняешь из дома, в котором сам запер?

— Зачем ты снова вернулся? – слышу дикий крик.

И он кидает пуфик в дверь. Раны начинают снова кровоточить, бинты окрашиваются в красный, а он не прекращает громить все, кидая куда - то ближе к двери.